Училище благочестия, или Примеры христианских добродетелей, избранные из житий святых
послал против них многочисленное войско, искусных военачальников, но все были разбиты, несколько городов разорено, а граждане уведены в плен. При столь неблагоприятных обстоятельствах император вспомнил о Евстафии и сказал при всех вельможах: «Если бы в живых был Плакида, то дела шли бы, без сомнения, лучше».
Известно, что всякое слово государя принимается с особливым вниманием. Немедленно два чиновника, Антиох и Акакий, вызвались пред Траяном, что они, может быть, успеют сыскать его, если на то будет воля царская. «Это лучшее желание моего сердца», – отвечал император и, наградив их щедро, отпустил в путь.
Эти царедворцы прежде были друзья и сверстники Евстафию летами и службой и всегда принимали живейшее участие в судьбе его. Руководимые, без сомнения, Небесным Промыслом, они направили путь свой к той стороне, где находился друг их, по дороге везде спрашивали: нет ли у них странника по имени Плакиды? Описывали его лицо, возраст, поступь и прочее. Наконец, достигли селения Вадизис – и хотели пройти мимо.
В то самое время Плакида был в поле, занимаясь обыкновенным трудом своим. Увидев римских воинов, он узнал в них прежних друзей и от радости заплакал. Желая ближе увидеть их, он стал на пути. Между тем римляне, приблизившись к нему, спросили: не знает ли он Плакиды? «На что он вам?» – сказал Евстафий. «Мы друзья его», – отвечали воины. «Нет, я не знаю его, – сказал Евстафий, – и даже никогда не слышал о нем… но, государи мои! Прошу вас зайти в селение и отдохнуть у меня от столь трудного пути, а сверх того, будем иметь время разведать о том, кого ищете». Они согласились на просьбу его, и Евстафий привел их к одному зажиточному крестьянину, прося угостить их, будто в его доме, и обещая за все издержки заплатить ему трудами рук своих.
Евстафий сердечно радовался, что мог узнать от них, что делается в Риме, ибо сердце его, возожженное любовью к Богу, не охладело для пользы во славу отечества. Евстафий служил им и угощал их, часто вырывались из его очей слезы, но, не желая изменить тайне, он выходил из храмины и, отерев глаза, опять возвращался к ним. Антиох и Акакий, глядя на лицо его и приметив слезы, начали мало-помалу узнавать его и говорить между собой тихо: «Этот человек подобен Плакиде или сам Плакида». Они вспомнили, что у него на шее была рана, полученная им некогда в сражении, начали искать ее и увидели… Воспрянули из-за стола, бросились ему на шею и зарыдали от радости. «Ты Плакида, – воскликнули они, – которого мы столь долго ищем! Ты – любимец цезарев! Ты – вождь римский, о котором царь и народ так долго сетуют!» Тогда объявили ему причину своего путешествия, злосчастие Рима и гордость врагов. Ревность к прежним подвигам запылала в сердце Евстафия, сыновняя горячность к родной стране в нем обновилась. «Так! Я тот Плакида, – сквозь слезы сказал он, – с которым вы столько раз были победителями, я тот, который некогда был в Риме славен, но, ах! Я ныне слаб и презрен… однако клянусь Богом Искупителем, что всегда готов пролить кровь мою за отечество, если правда, что я для пользы его нужен».