квартал, и старик то и дело поглядывал в зеркальце заднего вида. В негритянских публичных домах и в пивных уже начиналось оживление, говорившее о приближении долгой шумной ночи. Проститутки выглядывали в окна, покуривали, что-то кричали. На тротуарах сутенеры уговаривали прохожих, независимо от расовой принадлежности, зайти в заведение, чтобы хотя бы выпить пива после жаркого дня и, может быть, развлечься каким-нибудь другим способом. Время от времени попадались негритянские казино, обычно меньшие по размеру и довольно жалкого вида по сравнению с игорными домами для белых. Но главным образом по сторонам проезжей части мелькали перед глазами просто чернокожие люди, сидевшие без дела, скучающие, поглядывающие по сторонам.
– Эрл, скажите, что у вас оставалось в комнате?
– Нижнее белье на смену. В ванной висело постиранное белье. Несколько пар носков. Две новые рубашки. Бритва, мыльный порошок. Зубная щетка и тюбик «Колгейта». Пара пачек сигарет.
– Какие-нибудь книги, документы, что-нибудь еще в этом роде? Что-то такое, по чему можно было бы установить вашу личность?
– Нет, сэр.
– Вот и хорошо. Вы проживете без этого барахла?
– Легко.
– Это хорошо, потому что, если я что-то понимаю в этой жизни, они уже начали переворачивать город вверх тормашками в поисках Джо Луиса[20], так грубо обошедшегося с их почетным гостем. Я заплатил за номера до следующего понедельника; если мы рассчитаемся сегодня или примемся упаковывать веши и укладывать их в машину, это будет все равно что дать объявление в газетах о том, кто мы такие. Поэтому лучше всего будет просто тихо исчезнуть. Они проверят во всех отелях, кто внезапно сорвался оттуда или уехал, не расплатившись. Если мы не сделаем ничего такого, что привлекло бы к нам ненужное внимание, мы сможем еще некоторое время поводить их за нос.
– Да, сэр, – сказал Эрл. – Пожалуй, я немного сожалею.
– Эрл, в этой работе от сожаления нет никакого толку. Уверенность куда лучше, чем сожаление. Запомните: разум – это лучшее оружие. Думайте головой, а не быстрыми кулаками.
Повинуясь приказу Оуни, семейство Грамли и в самом деле перевернуло город вверх тормашками. У местного заправилы имелась команда парней, занимавшихся во время сухого закона проводкой караванов со спиртным, а теперь – осуществлением всех жестких мер, которые он считал необходимыми. Эта команда состояла из многочисленных Грамли, связанных между собой различными степенями родства: несколько Лютов, множество Биллов, не менее трех, а возможно, даже семь Слайделлов, а также Берн и Стив. Слайделлы Грамли считались хуже всех, и их нужно было держать порознь, поскольку они всегда подначивали друг друга убить парочку-другую лишних людей и тем самым порой портили дело.
Один Грамли посетил все гостиницы, мотели и палаточный лагерь и везде изучил – когда с полного согласия персонала, а когда и с угрозами – регистрационные книги. Другие Грамли – их было двое, Билл и Лют, – обошли публичные дома. Они порасспросили мадам и девочек,