наверно, продавал как крольчатину или съедал сам, – но шкуры, как я уже сказала, он оставлял себе, и Неженка нашивала мех на обычных дворняжек – их он потом продавал как породистых на Уайтчепелском рынке[5].
Из меховых обрезков она шила ему шубу. В тот вечер она как раз этим и занималась. Верх почти закончила: ворот и плечи были готовы и даже рукава, и шубейка уже получалась из сорока псин. Все это ее рукоделие издавало жуткий запах – она сидела у огня, – и наш домашний пес (не сторожевой, Джек, а другой, каштановый, которого назвали Чарли Хвост, как того вора в стишке[6]) весь извелся.
Время от времени Неженка показывала нам свою работу, чтобы мы оценили, как ладно у нее получается.
– Джон, правда, повезло Неженке, что ты не каланча? – заметила я, когда она в очередной раз продемонстрировала нам шубейку.
– Это тебе повезло, что ты еще не труп, – ответил Джон. Он был коротышкой и стеснялся этого. – Как это мы недоглядели? Надо нашить кусок твоей кожи на рукава, а еще лучше на манжеты, чтобы нос вытирать. Там тебе самое место, рядом с бульдогом или боксером.
Он достал нож, который всегда носил при себе, и провел пальцем по лезвию.
– Я вот все думаю, – проговорил он, – может, прокрасться к тебе ночью да и срезать кусок твоей шкуры, пока ты спишь? Как, Неженка, пришьешь такой кусочек?
Неженка, закрывшись ладошкой, пронзительно заверещала. На руке у нее было кольцо, правда великоватое, и, чтобы оно не спадало, она намотала на палец нитку – нитка вся почернела от грязи.
– Ну и шуточки у тебя! – сказала она.
Джон ухмыльнулся и стал постукивать кончиком ножа о сломанный зуб.
Миссис Саксби сказала:
– Хватит, или получишь по башке. Я не позволю тебе пугать нашу Сью.
Я вскинулась: да если бы я пугалась всякой малявки вроде Джона Врума, я бы давно перерезала себе горло. Джон ответил, что с удовольствием поможет мне в этом. Тогда миссис Саксби качнулась вперед вместе с креслом и влепила ему затрещину – точно так же она ударила когда-то бедняжку Флору, а случалось, бивала и других – и все из-за меня.
Джон на миг застыл – мы подумали, даст ей сдачи, но нет, он повернулся ко мне – верно, в отместку хотел стукнуть меня. А тут как раз Неженка вскочила со стула, так что он ударил ее.
– Ума не приложу, – оторопел он, – почему это все против меня.
Неженка расплакалась.
– Не обращай на них внимания, Джон, – сказала она, закрываясь рукавом, – они ругаются, но я-то всегда с тобой…
– Ты-то со мной, это верно. Как дерьмо с лопатой. – Он оттолкнул ее руку, и она снова села в углу – горбиться над собачьей шубейкой и поливать швы слезами.
– Ну-ну, Неженка, перестань, – сказала миссис Саксби. – Работу испортишь.
Неженка еще с минуту поплакала. Один из мальчишек, что возились у жаровни, обжегся горячей монеткой и выругался. Джон закинул в пасть очередной орех и выплюнул скорлупу на пол.
После этого все сидели тихо,