Лехин голос, слегка дрожащий от безудержного предвкушения тех нехитрых дел, которыми мы собираемся с ним сегодня заняться. Продолжает он уже в более тихой манере: – Слушай, ну у меня тут есть один грамм с собой. Так что? Во сколько?
Одной рукой придерживая Сашу за талию, другой держа телефон, я старательно, в режиме реального времени, пытаюсь убавить громкость его динамика, потому что он орет достаточно громко. А Сашка ведь рядом, и она ничего об этом не знает. В такой ситуации я привык оправдывать себя перед другими ложью во благо. Нужды оправдывать себя перед собой пока не возникало.
– Слушай, ну давай через пятнадцать минут у падика. Я отдам тебе учебник, – не без улыбки кидаю я.
– Какой учебник? – не сразу соображает Леха, – Ааа… Ну, да, давай, отдашь, забились.
Я вешаю трубку, засовываю смартфон обратно в карман и понимаю по Сашиному лицу, что она все также беззаботна и счастлива. Мы как раз подходим к ее подъезду, и она встает на две ступеньки выше, чтобы нам было удобно целоваться.
– Это Леша? – интересуется она, обхватив мою шею руками и притягивая к себе.
– Да, я забыл отдать ему его учебник по английскому, – подчиняясь ее воле я, уже погрязнув в ее губах, договариваю: – Вот, сейчас пересечемся, отдам.
Мы еще какое-то неизмеримо долгое время награждаем друг друга взаимной лаской, держа в объятиях, перешептываемся, вспоминая самые смешные моменты дня. Затем очень мило прощаемся, а отходя друг от друга, отправляем воздушные поцелуйчики, неизменно улыбаясь. Саша пропадает за дверью и я, развернувшись на 180 градусов, с настроением сродни солнечной погоде, припускаю стремительным шагом до облюбованного нами подъезда голубого дома, дабы предаться диковинным обрядам травокурения.
* * *
Я иду быстрым шагом вдоль парка, стремясь заняться делом, за которое при определенных обстоятельствах можно уехать на срок до трех лет в места не столь отдаленные. Но я не думаю об этом. Я лишь слышал, что есть такая статья «228», столь активно используемая в лирике современных деятелей искусства. Информацию же о том, что кто-то по этой статье уезжал далеко и надолго, мы с другом решили предоставить собственному эмпирическому познанию. В старшей школе мой друг, имея несколько тесное знакомство с одним из достаточно крупных московских барыг, начал временами доставать полки твердого или мягкого темного, гидру или обычную шмаль, собственно тем самым и дав начало нашей долгой и крепкой дружбе.
Я наблюдаю за тем, как людей на улице становится все больше. Очевидно, что причиной этому является тот факт, что сейчас идет двадцать первый век, для которого осталась уже давно в прошлом четвертая информационная революция. Мой район, как и любой другой спальный район крупного мегаполиса, представляет собой довольно тихий оазис частной семейной жизни. За последние десятилетия в такие районы переехали из регионов в поисках лучшей жизни множество