часы, так как поставила вариться яйца и страх как не любила, если они получались крутые.
– Ладно, шут с нею с неизвестностью, – подумала она, решая, во сколько ей сегодня лучше выйти из дома, чтобы, пройдя через парикмахерскую, быть в больнице не позднее четырех.
Глава 32
Осмотревшись по сторонам и поглубже спрятав рулон туалетной бумаги, Левушка, едва сдерживая дрожь и прислушиваясь к доносившимся из соседней комнаты голосам, начал старательно выводить свою первую шифровку:
– Не удивляйтесь, мой милый друг, что этот лист весь насквозь пропитан водой. Если Вы попробуете его на вкус даже через тысячу лет, то почувствуете солоноватый привкус.
– Нет, это не слезы! Просто любая, даже самая примитивная мысль приходит к нам впервые – либо в воде, либо во сне. Вспомним хотя бы Архимеда или Менделеева. Вот и я зачерпнул эту идею в ванной.
– Почему вода соленая? В водопроводе такая течет? Что Вы! У нас в России пока нормальная вода. Мы до сих пор можем ее пить без вреда для здоровья.
– Нет, вред-то, как Вы догадываетесь, присутствует всегда и в любом деле. Понятие «без вреда» философийское, как и весь этот труд. Но, по крайней мере, почки к сорока годам от такого пития не отказали!
– Все гораздо проще. За свои сорок с небольшим лет мне удалось побывать на море всего один раз, несмотря на то, что я родился и вырос, практически, на берегу того самого моря, а посему я всегда добавляю в ванну с водой полтора стакана соли, чтобы чувствовать морской привкус.
– Ну да ближе к телу, как сказал Мопассан. Замысел романа, который я начал писать, испытывая страшные сомнения, сводится к тому, чтобы приоткрыть Вам тайный смысл написанного в священных писаниях еще задолго до нашей эры.
Весь роман разделен на главы: одни – для людей с философским складом ума; другие – для братков, детей и милиционеров; третьи – для разведчиков и шпионов всех мастей, времен и народов. Читать не относящиеся к вам разделы крайне вредно для психики или, как говорят служители разных конфессий, – большой грех. Исключение составляют только шпионы, которым по роду занятий и вверенной им судьбой профессией положено знать все: от Баха до Бля…
– Исаев! Жрать иди, а то опять пролетишь как фанера над Парижем, – громыхнуло у Льва Валерьяновича над ухом так, что он, успев подумать: – Это провал, – мгновенно потерял сознание.
Через пять минут, придя в себя, Лев Валерьянович, машинально прочитав с самого начала весь лист, несколько успокоился. Провала удалось избежать. Первый лист начатой им рукописи не попал в злые руки. По всей вероятности, он успел засунуть его в карман уже в последний момент, когда сознание покидало его.
Оглядевшись по сторонам, Левушка понял, что с обедом он действительно пролетел, но это ничуть не огорчило его. Никто из больных и обслуживающего персонала не заметил его отключения. Все просто посчитали,