мной и бабушкой, к Ангелине Григорьевне на все лето, он дал мне одну, но очень ценную инструкцию:
– Что бы она тебе ни говорила и как бы ни наставляла и требовала подчиняться ее распоряжениям, делай так, как сама считаешь нужным. Так, как подсказывает тебе твоя совесть и те правила жизни, которым мы тебя учим. А чтобы бабушка не обижалась, кивай и соглашайся, когда она тебя наставляет. Больше всего на свете Ангелина любит поучать, администрировать и распоряжаться, проверять же исполнение своих указаний она не считает нужным. Это уже не барское дело. Ну а если кто-то сделает по-своему и у него это хорошо получится, она смело приписывает все его достижение своему мудрому руководству, наставничеству и уму.
Как ни странно, но я поняла все, что он хотел этим сказать. И наше существование с бабушкой с того момента стало весьма комфортным – она наставляла и распоряжалась, я улыбалась, не слушая ее нравоучений и требований, соглашалась и делала все, что мне заблагорассудится. И ни разу между нами не возникло непонимания или конфликта.
Подозреваю, она все прекрасно понимает, посмеивается про себя над всеми нами и радуется, что я единственная, кто научился с ней уживаться. Прочая родня, даже дед иногда не выдерживает и срывается, разговаривать тихо-мирно с Ангелиной Григорьевной не в состоянии, впрочем, как и все остальное человечество.
Но я ее секрет никому не выдаю.
Новоявленному жениху Аркаше досталось бабушкиного скепсиса и наставительных речей по полной программе, он, по-моему, даже вспотел от неожиданности, слабо отбиваясь от ее напора, и улыбался несколько натужно. Нет смысла приводить их «содержательную» беседу, состоящую по большей части из монолога Ангелины Григорьевны, растолковавшей молодому человеку, как надо руководить страной, его строительной компанией, и закончив наставление рекомендацией определенного травяного сбора для того, чтобы продлить свою мужскую силу на долгие годы.
Мне пришлось дважды под каким-то предлогом стремительно покидать веранду, где нас принимали бабушка и ее домоправительница за круглым дворянским столом, покрытым вязаной скатертью и уставленным всевозможными угощениями к чаю, чинно разливаемому из старинного самовара.
Так вот я неслась в комнату и, зажимая рот, ухохатывалась до слез и икоты, поглядывая через окно на вытянувшуюся морду Аркаши.
На следующий день после нашего приезда бабушка соизволила мне позвонить и потребовала, чтобы я немедленно приехала.
– Что хочет от тебя этот мужик, кроме, разумеется, банальной похоти? – спросила она меня с порога, даже не поздоровавшись.
Я усмехнулась, подошла к ней, поцеловала, пообнимала и села рядом за стол, куда она указала мне своим величественным перстом.
– Утверждает, что намерен на мне жениться и как можно быстрей. Говорит: «люблю до страсти!»
– Он мне не понравился, – произрекла бабушка. – Хлипковат натурой и очень себе на уме. – И повторила: – Очень не понравился.
Я же говорю: Ангелина Григорьевна у нас еще та бабулька, умом