темноглазая брюнетка, была подвижная, грациозная, радостная и красивая до боли в глазах. Степан разглядывал их из своего угла, потягивая чай.
– Лесбиянки, – только успел он подумать, как хозяйка кафе указала прямо на него.
– Может возьмете его с собой? От пьянства вылечите, по-вашему, по-китайски. А то где пил, с кем пил, ничего не помнит. И собутыльники хороши, бросили товарища. Мой бы Гена никогда такого не сделал, царствие ему небесное, – продолжала женщина.
Вся компания дружно повернулась к Степану, а тому захотелось провалиться в подпол от такой рекомендации. Но ехать было надо, поэтому он выдавил:
– Здрасьте.
И правда, напился он что ли. Но не с сестрой же в обеденный перерыв?! А это было последнее, что он помнил.
– А вы действительно не знаете, как сюда попали из Москвы? – спросила брюнетка, глядя пытливыми черными глазами на взъерошенного мужчину в неуместном здесь костюме и помятой белой рубашке.
– Напился, наверное, – сказал он смирившись.
Ему очень захотелось, чтобы он ошибся насчет девушек.
– Но вы не похожи на пьющего, – не согласилась она, – может с вами что-то случилось?
– Может, – не стал спорить Степан, – а вы могли бы меня подвезти в город?
– Мы сейчас, наоборот, едем подальше от города – к морю. У нас ретрит, практика медитации и китайской дыхательной гимнастики. Хотите, едемте с нами. Через неделю мы обратно в Москву возвращаемся, и вас отвезем. Возьмем его, а? – спросила девушка, поворачиваясь к троице в китайской одежде, которые, похоже, тут были главные.
– Не думаю, что медитация – это мое, – честно ответил Степан, – я больше опираюсь на точные науки, где все объяснимо.
– Например, на физику? – подал голос старший из тройки.
– Да, например.
– А как же вы объясните двойственную природу света? Как что-то может быть и частицей и волной одновременно?
– Ну, это уже затертый пример. Вы еще вспомните Пастера, который молился у себя в лаборатории.
– Медитация, как ее ни назови, всегда дает отдых разуму. И помогает увидеть главное за привычным.
Степан хмыкнул.
– Искусственный интеллект до сих пор не создан именно по той причине, что инженеры не могут подняться над привычными техническими задачами, а гуманитарии не могут переложить философские проблемы на простой человеческий язык, – продолжил китаевед.
– Я и без медитаций хорошо соображаю, – пробормотал Степан.
– Но ведь оказались же вы здесь, – нокаутировал его собеседник.
Степан промолчал, потом что-то вспомнил.
– А не мог я вас видеть на конференции интернет-технологий в прошлом году? – спросил он.
– Да, я делал там доклад по новым методам лингвистической обработки.
– Ну, вот. Получается, мы с вами по одну сторону.
– Конечно. Только я стараюсь смотреть шире, молюсь, так сказать, в лаборатории. А вы зачем-то держитесь за шоры на своих глазах, не давая им приоткрыться. Так