пинчеры, тойтерьеры и родные сердцу чи-хуа-хуа.
Некоторые странности
Странно, можно достичь чего-либо, только превозмогая себя. Стоит поплыть по течению, чувствуя при этом гармонию с миром, – это путь никуда.
***
На первой еще несовершенной клавиатуре моего компьютера почему-то первой стерлась буква я – а ведь я о себе пишу редко, почти никогда. Стыдно о себе писать, разве что с иронией или издевкой. Хотя для каждого человека его «я» – наверное, единственный, кого не хватает вокруг. Я проявляется в каждом слове, где есть эта буква, как, например, в названии реки Яя. Она течет где-то в Кузнецком Алатау и несет не просто свои воды, а и неуемную человеческую гордыню.
Буква стерлась скорей всего потому, что все мои персонажи говорят о себе. О ком же еще им говорить, если они крутятся вокруг собственной оси – эгоизма, славной головоногой буквы я?
***
Странного в моей жизни, кроме нее самой, ничего не было. Удивительным образом я ее никогда не ощущал. Не чувствовал, не понимал, не мог составить о ней никакого мнения. Оглядываясь назад, отчетливо вижу себя и жизнь, как два разных и не пересекающихся друг с другом пути. Не знаю, как другие люди воспринимают свою жизнь, может, они и вовсе не думают о ней, а я не могу взять в толк: как она, достаточно долгая, наполненная разными событиями умудрилась пройти мимо меня? Или это я проскочил, не заметив ее? Но – как? Ведь я каждый день жил в ней? Множество сверстников заняли «свои» места в жизни – это вполне закономерный результат их устремлений, завоеваний, суеты, подлости, удачи. А я свое никак не чувствую «моим». Может, я занял чужое? А где же мое место? Может, кто-то из них занял его? Кто? Зачем? И что он там делает вместо меня? И куда мне теперь деваться и что делать? Или поздно что-то уже начинать, а скорее бы довершить то, что еще не начал? Ответа нет. Да он мне и не нужен.
Я никогда не мог понять тех, кто еще на заре туманной юности очертя голову кинулся в гущу жизни, пытаясь положить на лопатки толпу и выхватить изо рта кусок пирога, уже отравленный чужой слюной.
Мне никогда не быть среди тех, кто судит, среди тех, кто управляет, среди тех, кто правит бал, среди тех, кто на этом балу танцует. Мне никогда не упиваться весельем на чумном пиру, и никогда не грызть каштаны, которые все вокруг таскают из жара. Мне плевать на звания и успех, мне противны бездари на окладе власти и бездари на трудовых грошах еще больших бездарей, чем они. Мне по большому счету все равно, что обо мне скажут, мне, может быть, не безразлично только одно: я не хотел бы стать в чужих или собственных глазах подлецом.
***
Странно смотреть на фотографию умершего человека, всю жизнь озабоченного только тем, как от нее получить больше. И вот когда он получил от нее всё и застыл на фотографии в своей черно-белой или цветной глупости, как мошка в янтаре, удивительно, что с лица его так и не сошла жадность. Прости мне, Господи, эти слова, они не плохие и не хорошие. Они – никакие. Они – ни о ком. Они – просто о человеке и его глупости. Они – в том числе, и обо мне.