Шлем ужаса. Виктор Пелевин

себе мерцающую тайну Джоконды, сплавленную с земной чувственностью Моники Левински, а потом добавить к этому очарование ранней юности, мы получим Изольду. Понял?

      [Romeo-y-Cohiba] Я тебе черт знает какой раз говорю, не лезь в чужой разговор, Навуходоносор.

      [Monstradamus] Я не Навуходоносор.

      [Romeo-y-Cohiba] Все равно не лезь. Ты же есть хотел? Ну и ешь себе.

      [Monstradamus] Я уже поел.

      [Romeo-y-Cohiba] Тогда попей. Изольда, нам стали мешать.

      [IsoldA] Уже поздно. Идем спать.

      [Romeo-y-Cohiba] ОК. До завтра, если оно наступит.

      [IsoldA] Будем надеяться. Да, вот еще – забыла сказать. На затылке у меня коса.

      [Ariadna] По-моему, это любовь.

      [Monstradamus] У них имена обязывают. Представь себе, что тебя зовут Ромео. Что тебе остается делать?

      [Organizm(-:] Брать пачку презервативов и идти искать свою Джульетту.

      [Nutscracker] Или брать помповое ружье и идти искать своего Шекспира.

      [Romeo-y-Cohiba] Вы бы притихли, а?

      [Nutscracker] Ромео, ты еще здесь? Мы думали, ты ушел спать.

      [Monstradamus] Ариадна! Если тебе приснится этот бронзовый гриб, постарайся узнать, что у него на уме.

      :-))

      [Monstradamus] Ариадна, ты уже проснулась?

      [Ariadna] А где остальные?

      [Monstradamus] Не знаю. Наверно, спят. Ну что? Видела что-нибудь?

      [Ariadna] Да.

      [Monstradamus] Расскажи.

      [Ariadna] Это было похоже на лекцию. Я сидела в аудитории какого-то учебного заведения – технического, судя по большому количеству приборов возле стен. Что это за приборы, я не могу сказать, некоторые были с экраном, как у телевизора, другие напоминали весы со множеством пружинок и противовесов. Аудитория выглядела как амфитеатр – она спускалась к доске, возле которой стоял тот же карлик, что говорил со мной у фонтана. Кроме нас, никого не было. Всю доску занимала сложная схема какого-то устройства.