Мю показалось, что папа направляется прямо к двери, и она побежала назад в свою спаленку, решив, что поднялась слишком рано. Но, улёгшись снова в кроватку, она долго не могла уснуть, потому что в голове её вертелись разные вопросы. Вот какие это были вопросы: «Неужели Та влюбилась в крыса Ивина, и почему так сердится папа? И что, крысы хуже, чем шули?» Получалось, что так, хотя сам папа всегда говорил, что «все жители леса равны и достойны уважения». Но больше всего маленькую шулю волновало то, что в их семействе только у неё одной была серая шёрстка. Все шули были рыженькие, а Мю – серая, словно крыска. Правда, ушки у нее были настоящие шулинские, но, может быть, она всё же немного хуже, чем все?
Когда Мю, наконец, уснула, ей приснился сон. Как будто она была не просто серенькая шуля, а была Мю – серенькая крыска. Она стояла в пустой комнате возле запертой двери, за которой слышались голоса и смех её родных, там было весело и шумно. Мю попыталась открыть дверь, но та была заперта изнутри. Тогда Мю стала стучать в дверь своими кулачками сильно-сильно, но никто не слышал её стука. Тогда она стала кричать громко-громко. Наконец, она услышала шаги.
– Кто там? – спросили за дверью голосом Джи.
– Это я, открывай! – чуть не плача от обиды сказала Мю.
– А, это ты, серая крыса, – сказал Джи. – Уходи, сюда нельзя чужим.
На этом месте Мю не выдержала и проснулась: кто же захочет смотреть дальше такой ужасный сон!
Утром она решила выяснить у мамы, почему она не такая, как все шули.
В комнате с мамой был Джи. Мю по опыту знала, что бесполезно пытаться избавиться от него. Она подошла к маме и спросила тихо-тихо «на ушко»:
– Мамочка, а я настоящая шуля?
– Ну, конечно, настоящая, – удивлённо улыбнулась мама, – а почему ты спрашиваешь?
– А почему тогда я серая? Может, я немного крыса?
– Нет, ты, конечно, шуля, но только очень редкая – серебристая, среди наших предков были серебристые шули, – сказала мама и поцеловала Мю в носик. – А теперь пойдёмте завтракать!
Они пошли в столовую, и когда Мю столкнулась с Джи у двери, он сказал очень тихо, так, чтоб только она могла слышать: «Крыса!» – и противно захихикал. Мю собралась ответить тоже что-нибудь обидное, но Джи уже через секунду сидел за общим столом, даже не глядя в её сторону. Ух, как разозлилась Мю! Но не будешь ведь поднимать шум за общим столом, тем более в гостях, и она подумала, что разберётся с противным родственничком после завтрака, а сейчас не будет обращать на него внимания. Но обида не отпускала её, а ещё ей стало казаться, что все вокруг думают: «Бедная Мю, вот кому не повезло – родиться такой ужасно серой!» «Конечно, Ивину ещё хуже, – грустно размышляла шуля, – он не только серый, у него и хвост без кисточки, и уши короткие!» Ей стало очень-очень жалко и себя, и Ивина, и она расплакалась.
На самом деле, конечно, никто не думал про Мю, а каждый думал о своём, и думы эти, в основном, были невесёлые. Больше всех был расстроен Ивин – он видел, что папа недоволен тем, что он, Ив, влюбился