А кто возьмёт на себя ответственность за содеянное?
– Я уже говорила вам: всю ответственность за качество желания несёт клиент. То есть вы.
– Ну хоть это утешает, – вздохнул он. – Другими словами, ваше бюро готово сделать для меня то, чего не могу или не умею сделать для себя я сам. Совершенно безвозмездно. Но под мою ответственность.
– Вы очень точно выразили принцип работы нашего бюро, – согласилась она.
– Забавно… Забавно…
Наступила тишина. В трубке он слабо слышал другие женские голоса – наверное такие же операторы регистрации желаний разговаривали с клиентами. И быть может, одна из этих операторов сейчас регистрирует желание тридцати трёх несчастий вот конкретно для него, Корягина Виктора Анатольевича… Забавно…
Тьфу… Неужели он принимает весь этот бред всерьёз?!
– Забавно, – повторил он. – Скажите, девушка, а как… я имею в виду, в чём будет выражаться моя ответственность?
– Это зависит от многих обстоятельств.
– А поконкретнее?
– Это зависит от очень многих обстоятельств, – повторила она. – Мне слишком долго придётся перечислять все возможные нюансы в расчёте меры ответственности клиента. Многих из них я могу просто не знать.
– Ну скажите, хотя бы, в утешение: мера ответственности пропорциональна желанию?
– Всегда, – коротко ответила она.
– Ну и чему, например, будет равна мера ответственности за ниспосланный мне миллион долларов?
– Она будет равна миллиону долларов.
Он рассмеялся. Ну да, разумеется, чему же ещё может быть равен миллион долларов, как ни самому себе!
Его смех, наверное, напомнил ей об её обязанностях.
– Итак? – спросила она. – Вы готовы сформулировать ваше желание?
– Сформулировать… – повторил он. – Сформулировать… Ну отчего же не сформулировать.
И вот тут ему вдруг стало страшно.
Или нет, не страшно. Но как–то не по себе. В начале этого странного разговора он внутренне исходил из того, что случайно нарвался на какую–то мошенническую компанию, или на глупый розыгрыш.
Потом, в процессе беседы с «оператором регистрации желаний» что–то пошло не так, и это «что–то» подспудно изменило его отношение к разговору. Незаметно для него самого изменило.
Ну и опять же глупую общечеловеческую слабость верить в чудеса следует тоже принять во внимание.
В общем, он не знал сейчас, что сказать. И это определённо говорило о том, что его отношение к «бюро добрых услуг» изменилось. Иначе что мешало ему ляпнуть первое, что пришло бы в голову… Ан нет – извечное человеческое «а вдруг правда!» сейчас стрекотало внутри черепной коробки, щекотало темечко изнутри, билось в паутине извилин.
– Слушаю вас, – поторопила она.
– Да–да, – отозвался он, лихорадочно соображая. – Одну минуту… Решение–то, сами понимаете, не из легких.
– Понимаю, – согласилась она.
На часах было 8:52. Через восемь минут начнется репетиция. В это время он всегда был уже в театре. К этому