Алексей Толстой

Хождение по мукам


Скачать книгу

ружей, в окопах сидят с палками. Винтовка – одна на каждого пятого человека. Идут в атаку с теми же палками, в расчете, когда убьют соседа, – взять винтовку. Ах, черт возьми, черт возьми!..

      Даша сходила с крыльца и облокачивалась у калитки. Свет с террасы падал на глянцевые лопухи у забора, на дорогу. Мимо, опустив голову, загребая босыми ногами пыль, нехотя – с горя, шел Матренин сын, Петька. Ему ничего более не оставалось, как вернуться на кухню, дать себя выпороть и лечь спать.

      Даша выходила за калитку и медленно шла до речки Химки.

      Там, в темноте, стоя на обрыве, она прислушивалась, – где-то, слышный только ночью, журчал ключ; зашуршала, покатилась к воде и плеснула земля с сухого обрыва. По сторонам неподвижно стояли черные очертания деревьев, – вдруг сонно начинали шуметь листья, и опять было тихо. «Когда же, когда же, когда?» – негромко говорила Даша и хрустела пальцами.

      В первых числах июня, в праздник, Даша встала рано и, чтобы не будить Катю, пошла мыться на кухню. На столе лежала куча овощей и поверх какая-то зеленоватая открытка, должно быть, зеленщик захватил ее на почте вместе с газетами. Петька, Матренин сын, сидел на пороге и, сопя, привязывал к палочке куриную ногу. Матрена вешала на акации белье.

      Даша налила в глиняный таз воды, пахнущей рекою, спустила с плеч рубашку и опять поглядела, – что за странная открытка? Взяла ее за кончик мокрыми пальцами, там было написано: «Милая Даша, я беспокоюсь, почему ни на одно из моих писем не было ответа, неужели они пропали?»

      Даша быстро села на стул, потемнело в глазах, ослабли ноги… «Рана моя совсем зажила. Теперь я каждый день занимаюсь гимнастикой, вообще себя держу в руках. А также изучаю английский и французский языки. Обнимаю тебя, Даша, если ты меня еще помнишь. И. Телегин».

      Даша подняла рубашку на плечи и прочла письмо во второй раз:

      «Если ты меня еще помнишь»!.. Она вскочила и побежала к Кате в спальню, распахнула ситцевую занавеску на окне.

      – Катя, читай вслух!..

      Села на постель к испуганной Кате и, не дожидаясь, прочла сама и сейчас же вскочила, всплеснула руками.

      – Катя, Катя, как это ужасно!

      – Но ведь, слава богу, он жив, Данюша.

      – Я люблю его!.. Господи, что мне делать?.. Я спрашиваю тебя, – когда кончится война?

      Даша схватила открытку и побежала к Николаю Ивановичу. Прочтя письмо, в отчаянии, она требовала от него самого точного ответа, – когда кончится война?

      – Матушка ты моя, да ведь этого никто теперь не знает.

      – Что же ты тогда делаешь в этом дурацком Городском союзе? Только болтаете чепуху с утра до ночи. Сейчас еду в Москву, к командующему войсками… Я потребую от него…

      – Что от него потребуешь?.. Ах, Даша, Даша, ждать надо.

      Несколько дней Даша не находила себе места, потом затихла, будто потускнела; по вечерам рано уходила в свою комнату, писала письма Ивану Ильичу, упаковывала, зашивала в холст посылки. Когда Екатерина Дмитриевна заговаривала с ней о Телегине, Даша обычно молчала: вечерние прогулки она бросила, сидела