Федерации! Режимная зона! – одновременно с ненавистью и почему-то облегчением закричал офицер, целясь Ставрогину в лоб.
«Он искренне хочет выстрелить, – внезапно обнаружил Ставрогин. – Он не хотел брать деньги. Для него это тоже сродни вынужденному сексу. Как провинциальная школьница, втайне читающая «Алые паруса», участвует в сельском подростковом разврате только для того, чтобы не выделяться из компании».
Искренняя волна сострадания без предупреждения затопила рассудок Ставрогина. Он во всей мучительной полноте понял, как не свободен военный человек перед ним. Как безжалостно зажат крохотный огонёк его самосознания между неродными людьми в жестокой чужеродности окружающего мира. Что он, как зверь, изо дня в день вынужден преследовать цель, которая, в общем-то, никому не нужна, но без которой он совсем перестанет существовать.
Вероятно, Ставрогину оставалось жить всего пару секунд, пока пограничные пули не остановят его путешествие к неведомому дракону, но он решил потратить их не на страх или спасение, а в грусть. О бедном пограничнике. А затем и о всех других живых существах, тянущих свою, полную страданий, жизнь без ясного сознания.
Тяжёлая слеза скатилась по щеке Ставрогина и упала вниз. За мгновение полёта она успела высохнуть и, стукнувшись о палубу, подкатилась к ногам офицера белой жемчужиной.
Больше всех оказался потрясён Лещёв. Он попятился назад, уставившись на Ставрогина неверящими глазами. Затем упал на колени, подполз к нему и обнял за ноги, как делали в отношении прекрасных дам пылкие гусары в чёрно-белых советских фильмах о вымышленной дворянской старине.
Чтоб хоть немного удержать равновесие, и не имея никакой опоры под рукой, Ставрогину пришлось робко опереться сверху на плечо Лещёву. Затем правой рукой он погладил его по голове.
Пограничники же в это время совсем забыли о них. Офицер наклонился и осторожно, двумя пальцами поднял жемчужину. Его ноздри расширялись от мощно вдыхаемого воздуха, – он обнюхивал её как лесной хищник, оценивающий возможную пищу. Сосредоточенные глаза внимательно изучали крохотную крупинку. Затем, что-то окончательно решив для себя, он убрал её в нагрудный карман, вежливо кашлянул, пытаясь привлечь внимание, и сказал:
– Честь имею!
Парадно развернувшись кругом, он легко перепрыгнул с яхты на причаленный военный катер и застыл по стойке смирно, приложив ладонь к козырьку. Автоматчики менее проворно последовали за командиром. Когда катер дал ход и стал быстро удаляться, Ставрогин увидел, что пограничный офицер быстрым движением достал жемчужину из кармана и положил в рот.
– Вот теперь мне нужны объяснения, – пробормотал Фёдор Степанович.
*
Когда Лещёв закончил возиться на мостике, ночь уже успела скрыть берега завесой прохладных тайн и влажного тумана. Обретя точную цель, бортовой компьютер самостоятельно повёл яхту по виртуальным фарватерам дальше на запад.
Лещёв смущённо вышел на кормовую палубу.
– Есть