как вы поживаете, – парировала она холодным, ровным тоном. Ему не удастся взять над ней верх. – А погода сегодня отвратительная.
– Такой нежный голос и такой противный язык. – Торп увидел, как в ее глазах вспыхнул и погас огонек. – У вас самое совершенное лицо, какое я когда-либо видел.
Ливи почти окаменела – спина, плечи, руки. Торп заметил это и пригубил виски.
– Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать мою внешность.
– Разумеется, но она имеет большое значение в вашей работе.
Официантка поставила перед ней вино. Ливи схватилась пальцами за ножку бокала, как за свое спасение.
– Зрители предпочитают видеть на экране привлекательное лицо. Тем легче скормить им информацию. К тому же вы аристократичны. Выигрышная черта.
– Вовсе не это определяет достоинства моих передач.
Голос Ливи оставался холодным и бесстрастным, но глаза уже оживали.
– Ну как же? Разве это не помогает повышению вашего рейтинга? – Он откинулся в кресле, внимательно рассматривая ее лицо. – Вы первоклассный диктор, Ливи, и набираете обороты как репортер.
Ливи нахмурилась. Он что, собирается комплиментами сбить ее с толку?
– И, – продолжал он тем же тоном, – вы очень осторожная женщина.
– О чем вы?
– Что вы скажете, если я приглашу вас пообедать?
– Нет.
Он выслушал ее ответ с легкой, беззлобной усмешкой.
– Почему?
Ливи не спеша отпила глоток.
– Потому что вы мне не нравитесь, а я не обедаю с мужчинами, которые мне не нравятся.
– То есть вы обедаете с теми мужчинами, которые вам нравятся. – Торп в последний раз задумчиво затянулся и раздавил сигарету в пепельнице. – Но ведь вы ни с кем не обедаете? Правда?
– Это не ваше дело.
Разозлившись, Ливи попыталась встать, но Торп помешал, положив ладони на ее руки.
– Вот вы готовы вскочить и убежать. Почему? Вы меня заинтересовали, Оливия. – Он говорил тихо, тише, чем смеялись и говорили вокруг.
– Я не желаю, чтобы вы мной так или иначе интересовались. Вы мне не нравитесь, – упрямо повторила она, чувствуя, что выглядит смешно. Более того, последняя фраза прозвучала неубедительно. Его ладони оказались неожиданно жесткими и мозолистыми. Их прикосновение странно волновало. – Мне не нравятся ваше непомерное самомнение и постоянное стремление доказать свою мужественность, – торопливо заговорила она, теряя над собой контроль.
– Мужественность? – Он одобрительно усмехнулся. – Но это, по-моему, комплимент.
Его усмешка была на редкость обаятельна, но Ливи приказала себе не поддаваться. Да, она была права, когда отнесла его к категории опасных.
– Мне нравится ваша манера поведения, Ливи. Выражение вашего лица восхитительно – замороженное пламя секса, – продолжал он и увидел, что задел ее за живое. Ее руки судорожно дрогнули под его ладонями, взгляд из сердитого стал уязвленным, затем намеренно безразличным.
– Отпустите мои руки.
Он