то ли дорогой содержанки, то ли актрисы, то ли светской дамы.
Ее внешний вид людей обманывал: под внешним обликом кокетки таился интеллект и глубина. Аня это знала и иногда пользовалась этим внешним диссонансом с мужчинами. Она все время играла какую-то роль, не то, чтобы не желая быть самой собой, а просто не очень-то и зная, какая она была на самом деле. Могла сыграть всякую, но … на какой роли остановиться было пока неясно. Очень уж у нее разные были папа с мамой. Она, их дочь, не хотела ни на кого из них походить, а походила, естественно, все равно. Еще даже до ее поездки в Того папа доставал вещи из 'спецраспределителя', а уж после Африки, когда у нее самой появилось немало сертификатов, Аня стала одеваться совсем уж шикарно. Да, это что! Еще у нее был целый штаб 'спекулянтов', 'фарцовщиков', у которых она втридорога покупала заграничные немного ношеные вещи, которых ни у кого не было и быть не могло. Таких поставщиков у Ани было два: жена артиста из хора Пятницкого, и танцор из Ансамбля Моисеева, который привозил барахло чемоданами, купив его за копейки в секонд-хенде. Правда в конце 60-ых тогда Аня ничего этого не знала.
Тот день и вечер она запомнила очень хорошо. Январь. Они с ребятами решили встречать старый Новый год. Аня любила этот праздник: никаких родителей, родственников, обязательств. Пошли к Семену Захарову, художнику-графику. У него была небольшая запущенная квартира на Тверской-Ямской во флигеле во дворе, а еще на чердаке этого старого дома – мастерская, в которой он не очень-то нуждался, но поскольку он был членом Союза, мастерская ему полагалась.
Аня помнила как она туда весь день собиралась, сбегала в магазин за чулками, они были тогда все шелковые, со швами и очень быстро рвались. Начала складывать на кровать все, что она собиралась надеть и оказалось, что на паре черных чулок 'дорожка'. Пришлось идти в универмаг. Мать правда предлагала быстренько 'дорожку собрать', но … еще чего! Идти в чулке с 'меткой'. Аня привыкла, как учила ее тетушка, мамина сестра, одеваться тщательно: еще неизвестно, как мог бы закончится вечер, с кем и где. Платье у нее было просто сногсшибательное, и надевала она его в первый раз. Из черного синтетического, невиданного бархата, эластичного, облегающего фигуру, забранное какими-то швами, то собирающими платье в гармошку, то образующие цветы с серединкой узелком. Там еще был большой круглый вырез, и ярко-синий бант, с ассиметрично выступающим уголком. Спереди струился большой разрез, через который довольно высоко виднелась нога в черном чулке. Прическу она себе сделала 'волосок к волоску', надела маленькую норковую шапочку, и высокие сапоги. За ней кто-то заехал на машине … кто же это был? Вроде Сашка Архипов, доктор скорой помощи. Компания у них состояла из разных людей. Аня уже надела длинную бежевую дубленку и взяла в руки сумку и другую специальную сумку для туфель. Было еще совсем не поздно. А тут из комнаты вышла мать в шелковом халате в экзотических цветах. У нее таких было несколько.
– Анечка, куда ты идешь?
– Мам,