Вальс-бостон. Виктор Викторович Улин

ее нечаянное прикосновение.

      Сомнения рассеялись: болтушка Рая была права на все сто процентов.

      Мы миновали надвинутые друг на друга кварталы, темные от лип. Они расцвели в этом году очень рано и теперь пьяно шуршали листвой, будто спешили раздеться, и роняли на нас капельки нектара.

      Наконец мы нырнули в сводчатую и очень длинную подворотню, которая вышла во двор перед невысоким и тоже очень длинным домом.

      – Пришли…– Галя наконец посмотрела на меня. – На втором этаже у самого угла окно зеленое видишь? Рядом не горят – это наша с мамой квартира.

      Рядом с зеленым темнели три окна.

      – Может, зайдем… – отчаянно вжимаясь в меня всем боком, предложила Галя. – Чайку выпьем?

      Я молча глядел на темные окна.

      Которые одновременно и звали, и обещали, и от чего-то предостерегали. Хотя все-таки сильнее всего именно обещали - словно у меня двадцатисемилетнего еще осталось в жизни нечто, что можно пообещать и чем можно заманить куда угодно.

      – Мама у меня в больнице работает, сегодня у нее ночное дежурство…

      Галин голос, вибрируя, сделался еле слышным.

      Я почувствовал, как в темноте ее окатывает жаркая волна.

      – …Дома нету никого… и не будет. До самого утра.

      От последних слов Галя едва не вспыхнула одним сплошным факелом.

      Ветер шуршал, разворачивая сумрачное покрывало и прибивал к асфальту липовый дурман, который струился во двор через трубу подворотни.

      Я обернулся к девушке – она стояла, запрокинув ко мне облитое внезапной бледностью лицо. Глаза сделались черными провалами, а родинка на губе поблекла, затушеванная полумраком – и запах, маслянистый аромат Казанлыкской долины, тек снизу вверх умоляющей волной.