воспринимать реальность. Но реальность – именно то, что мы должны воспринимать, – бестселлер „Ваш ли это выбор? Почему вся ваша жизнь может выйти из-под контроля“», с. 33.)
– Ну еще бы ты понимала! Я тебе сказала – стяни с них штаны, а ты сделала ровно наоборот, и вот из-за тебя у нас проблемы! – вопит она.
– У нас проблемы? – робко переспрашиваю я.
– Ты лишила нас заказчиков, Уилла. Уилла-Уилли-шпили-вили. А я тебя назначила ответственной! – Она поднимает с пола плакат, который затолкала в угол, и начинает рвать на мелкие-мелкие кусочки, разбрасывая их по всему кабинету как конфетти.
– Я, простите… мне кажется, это не так… я имею в виду, вы даже не…
– Это именно так! Мне сказали – ты во время переговоров писала СМС, черт бы их побрал!
В соседних кабинетах воцаряется тишина. Я слышу ее – я чувствую, как весь персонал обратился в слух. Ханна пытается швырнуть в меня обрывками плаката, но промахивается, и они падают на пол, ударившись о стеклянную перегородку за моей спиной.
– А если это и не так, тем хуже для тебя! Потому что меня уволили! И значит, тебя уволили тоже!
Выдохнув, она плюхается на стул с таким видом, словно из нее только что изгнали демона.
– Подождите, – до меня только теперь доходит. – Я уволена?
– На мое место сегодня назначили Алана.
– Алана Адверсона?
– Свобода или смерть, Уилли. Свобода или смерть, мать твою.
– Но я не хотела… – Я вовремя замолкаю, потому что никак не могу даже уловить нить разговора, не то что поддержать его. Она поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза.
– Да, – говорит она медленно. – Ты не хотела. Ты никогда ничего не хочешь.
Когда я захожу в квартиру, телевизор орет вовсю – очень странно, потому что Шон должен быть на совещании программистов. Я ставлю на пол полупустую картонную коробку. За пять лет усердной работы вещей скопилось не так много: несколько незначительных наград (шампунь от перхоти, рекламу которого я делала, номинировался на премию, но получил ее «Хербал Эссенсес»), фотография в рамочке, на которой я с Дэвидом Хассельхоффом (он рекламировал для нас машинное масло), несколько документов, к которым я, скорее всего, больше пальцем не притронусь.
Я достаю бумаги из коробки. Просто чтобы окончательно удостовериться, что больше никогда, никогда больше их не увижу, я мну их в комок, бросаю в мусорное ведро и громко хлопаю по крышке, но поскольку крышка автоматическая и должна закрываться сама, она повисает в воздухе, а потом медленно начинает опускаться. Я наблюдаю за ее печальным спуском, пока шум из соседней комнаты не возвращает меня к реальности.
Почему телевизор так орет?
Я направляюсь к дивану, роюсь в подушках, ища пульт, а потом понимаю: вот дерьмо! Вдруг здесь Шон, и вдруг он не один?!! Моя жизнь кончена, и мозг пытается переварить эту информацию: вселенная подарила мне Шона, а потом забрала назад. Я падаю на диван, потому что так делают в фильмах, и не знаю, что делать дальше. Крепко зажмуриваюсь, запоздало сожалею – зря не пошла к тому мозгоправу.
Шон