просто невозможно; обидеть этого доброго, хорошего человека не хотелось. – Я не могу принять… Вы же понимаете… Я не могу, – уже почти шёпотом, умоляюще, повторила она.
– Нет, Ира! Ты не чужая! Я же чувствую, не чужая! – как капризный ребёнок, повторял Иван Александрович. – Не чужая! Я не навязываюсь тебе в родственники… Просто, давно хотелось сделать в своей жизни что-то очень хорошее для близкого человека. Я был хирургом. Говорят, хорошим. Помогал другим… Жене не смог… – После короткой паузы он продолжил, – Я понял, пока мы живём, всё самое лучшее мы должны дарить своим близким. За эти три месяца ты стала мне близким человеком. Ты… – он замолчал, взглянув в очередной раз на неё.
Она смотрела уже не на него, а в сторону. Из блестящих глаз катились слёзы. Она с трудом сдерживала комок, подкативший к горлу, чтобы не разреветься. Привыкнув к одиночеству и жизни без родителей с 11 лет она свыклась надеяться только на себя. Добиваться всего только самой. И в минуты, когда она очень нуждалась в любви матери или поддержке отца, ей оставалось только признаться себе, что она одна и никого рядом нет.
– Пожалуйста, оставайся здесь, – уже мягким, успокаивающим голосом, как будто перед ним стояла маленькая девочка, сказал Иван Александрович. – Я возьму участок рядом. Тут есть бесхозный, маленький, но ничего – пойдёт. И мне опять понадобится дизайнер.
Она попыталась усмехнуться сквозь слёзы, но только хмыкнула, вытирая мокрое лицо.
– Я никогда… Мне никогда… – уже сквозь плач попыталась говорить Ира, смотря в сторону, – так не бывает…
Иван Александрович больше не мог смотреть, как она плачет и подошёл к ней.
– Не бывает джинов, а я настоящий. Я очень тебя прошу… – он попробовал вытереть ей слёзы, но не очень ловко получалось.
Она перевела взгляд на него. Прежний Саныч по-доброму и ласково смотрел на неё. И уже не отводил взволнованного взгляда. Она заморгала, губы задрожали, и уткнувшись лицом в его плечо, она зарыдала.
Иван Александрович тихонько её обнял и погладил по волосам. Как никогда, ему было хорошо. Многолетняя пустота в душе начала заполняться.
– Теперь всё у нас будет хорошо, – прошептал он, а Ира ещё крепче прижалась к нему, как будто боялась, что это всего лишь сон.
– Не надо тебе другой участок, – немного успокоившись и вернувшись к обращению на «ты», сказала она, – и тут поместимся. Слишком уж тут шикарно для одной дочки-то.
– Вот и хорошо! – расплылся в улыбке Саныч и посмотрел, как ему показалось, на совсем юную девочку, в которой с трудом узнавал делового и уверенного дизайнера, руководившего работами в его доме.
День близился к закату.
Яркие, красочные жар-птицы горели живым огнём в своём самозабвенном чарующем танце.
Видение
Проснувшись очень рано, Олег решил воспользоваться возможностью встретить утро в поле. С вечера узнав примерное направление прогулки, направился за территорию усадьбы.
В какой-то