были разложены сладости и дымился чайник.
– Чувствуй себя как дома, – улыбнулась певица Лене.
Мужчина по-хозяйски устроился на диване, к удивлению Лены, явно не собираясь никуда уходить.
– Это Рихард, – представила его Блоссом, – при нем можно спокойно обсуждать всё, что угодно. Язык понимает: на свою голову я вживила ему переводчик, – нарочито фальшиво вздохнула она.
– В моих интересах знать, в какие неприятности ты собираешься, – по-доброму усмехнулся мужчина и, заметив вопросительный взгляд Лены, отвел прядь волос, показывая едва заметный шрам на виске.
– Благодаря ему, я теперь понимаю все языки мира, – пояснил он.
– Про это потом, – отмахнулась певица. – Лена, – перевела взгляд на девушку, – ты готова мне все рассказать.
Блоссом не спрашивала, а констатировала. Но Лена с готовностью кивнула.
– С тобой происходило что-нибудь еще странное? – помогла певица уточняющим вопросом.
– У меня вся жизнь странная, – с грустью призналась девушка.
Она как можно подробнее, стараясь ничего не упустить, рассказала и о странных снах, и о книгах, что подарил Слава, и, конечно, закатав рукав, показала свои «родимые линии».
– Ох ты ж! Они прекрасны! – не удержалась Блоссом, рассматривая те. – Но не должно у вас быть таких, – серьезнее заявила она, – пигментные пятна, родинки – это одно. Но твои, – Блоссом провела над ними ладонью, – кажется, я видела такие раньше. Только не помню, где именно. В них что-то есть, я чувствую.
Над головой Блоссом закружили снежинки. Рихард привстал, но та жестом пресекла его, давая понять, что всё нормально и чтобы не мешал. Хоровод снежинок закружился сильнее, превращаясь в почти вихрь. Но Лене не было страшно. Наоборот, абсолютное спокойствие. Она чувствовала как внутри нее разливается тепло, обволакивает, как вся ее суть переворачивается, раскрывается. Линии на теле девушки стали отчетливее, потемнели. И это было прекрасно, никогда раньше она так себя не чувствовала: она – та, кто есть, она – там, где должна быть.
Резкий хлопок болезненно вырвал из этого состояния, тут же упавший на девушек ворох снега приятных ощущений не добавил. Рихард четким, быстрым, явно отработанным движением достал пистолет.
– Не смей пробуждать ее Силу, – заявил стоявший посреди гостиной мрачный Сергей, – не сейчас, – хмуро добавил он. На ладони юноши возник светящийся шар.
– Совсем страх потерял, – прошипела Блоссом. – Рихард, не стреляй, – пресекла мужчину, готового в любой момент спустить курок. Взмахом руки подняла ворох снега и направила его на Сергея.
Сергей в ответ не замедлил кинуть шар, при столкновении тот растопил снег, но и сам погас.
– Ты чего творишь, колдун? – следующим взмахом руки Блоссом направила к Сергею пять ледяных колец, но мужчина, подпрыгнув, увернулся от удара и опустился рядом с забившейся от страха в угол Леной.
– Защищаю то,