Ермолай шел по дороге задами с реки и нес в ведре раков. Половодье еще не закончилось, вода в реке была ещё высокая. Все места. На которых летом я рыбачил, все подходы к реке были ещё затоплены, но весенняя муть в воде уже исчезла.
«Раки – это хорошо, но пора и за рыбой идти», – сказал Ермолай. Он предложил мне сходить на рыбалку за чехонью, на быстрое течение, подальше от деревенского омута. Чехонь в начале мая поднималась к нам на нерест и шла выше большими стаями, потоком несколько дней. Это время нельзя было пропустить, по словам Ермолая. – «Каждый год она в разное время идет, – говорил Ермолай, – это с икрой в верховья первый ход, а через неделю скатываться будет назад – вторая ходка».
«Я на зиму заготавливаю каждый год – сушеная чехонь, она, сам знаешь, к пиву всегда нужна!».
И я согласился. Ермолай потому и ходил на реку ежедневно. Чехонь караулил, а чтобы не ходить попусту, в мутной весенней воде клева рыбы особенно не было, – он брал рачевницу и ставил с протухшим мясом в ней для приманки. И вот чехонь должна была пойти. Сегодня Ермолай уже выловил из первых поднимавшихся стаек несколько чехоней. И завтра мы решили идти рано поутру.
Вокруг деревни за огородами весь прилесок словно обсажен был в два и три ряда густыми березами, а длинная широкая улица, полого спускающаяся к реке, обсажена, вдоль дороги автомобильной (две продавленных в грунте колеи), старыми липами. Весной вся деревня нежно зеленеет первыми блестящими листочками и пахнет терпким веселым смолистым запахом.
Чтобы урожай был обилен и в этом году, мне пришлось выйти и работать в своем огороде пораньше в этом году. По осени я собрал чудесный урожай. Тогда я накопал около пятнадцати мешков картошки и отдельно мелких на рассаду ещё три мешка хранил в подполье. А также на грядках выросло много ядреной круглой свеклы. Было много и репчатого лука. Красной толстой упругой моркови и грядка длинная ребристого чеснока – этого верного противопростудного средства.
Весь мой огород был размером в 12 соток. Но потрудился, по совести сказать, тем летом я над ним весьма усердно; иногда трудился, пожалуй, сверх сил, – один копал и сажал, и ухаживал. И поливал, и полол грядки. Поливал ещё и навозной жижей, которую в бочке с водой настаивал всё лето. А осенью засыпал ещё и удобрения на весь огород слоем. На все грядки, так что весной нужно было всё перекопать.
Хотя работы было много, но не пойти на рыбалку с Ермолаем. Да ещё и на замечательную рыбу – чехонь, я не мог. С утра пораньше на самой зорьке я уже спешил к ожидающему меня на задах со-рыболову, в пять утра. Как и договорились.
Рыбалка началась своим чередом. Придя к речке, мы нашли местечко у дерева, где оставили свои крупные вещи, я свой рюкзак, а Ермолай заплечную сумку. С собой мы взяли только удочки и баночки с насадкой и садки для рыбы. Пошли вдоль берега, вдоль быстротекущей воды: река в обычное лето не была так быстра и по ширине была не более