и континенты,
Растут, растут день ото дня
Всесильные проценты,
И в магазинном царстве цен
На памперсы и гробик,
На хлеб, на водку, на пурген –
Везде сплошные дроби.
Но сколько солнце ни циклопь,
Луна – второе око.
Пускай длинна, как вечность, дробь,
Да в ней немного прока.
А впрочем, самомненье в них
Еще длиннее даже.
О, сколько слышал я таких
Подробных инструктажей:
«Ты раздели, разрежь, разбей!
В одном деленьи – смысл…»
Растет империя дробей
На трупах целых чисел.
… И полон дом. И пир горой.
И возраст – не преклонный.
Но не хватает мне порой
Одной лишь миллионной.
С дробями вечная беда:
Им в сумму не сложиться.
И проба счастья, как всегда,
Чуть меньше единицы.
Оптимист
Не любишь марши? Слушай блюз.
Но только хватит ныть:
Чем больше минусов, тем плюс
Сподручней смастерить.
Судьба не ведает клише,
Сплетая свой сюжет.
Сегодня – вечер на душе,
А завтра – вновь рассвет.
Пусть кто-то что-то недодал:
Счастлив не тот, кто сыт.
Чем дольше я поголодал,
Тем лучше аппетит.
Нам от ударов не уйти.
Пускай, упав на дно,
Я потеряю все пути.
Пускай! Но все равно
В последний путь, закрыв глаза,
Меня не провожай.
Сегодня – ливень и гроза,
А завтра – урожай.
Разбитых не люблю корыт
И верю лишь в любовь.
Сегодня в землю я зарыт,
А завтра – вырос вновь.
Множество правд
Все истина, где б ни жила:
Хоть в хижине, хоть во дворце.
Вокруг лишь одни зеркала,
Их чем-то завесят в конце.
И каждый по-своему прав:
Идущий наверх и ко дну.
Но только из множества правд
Тебе надо выбрать одну.
Потаенные реки
Мостом и плотиной не взнуздана сроду,
Подстилкой ни разу не бывшая броду,
Неведомой людям подземной дорогой
Гуляет, как кошка, вода-недотрога.
Но если ковром расцветает живое,
Бросаясь под ноги зеленой травою,
А где-то – самум над барханом пустынным –
Все это лишь отзвук течений глубинных.
Пускай неподвижны бесстрастные своды –
Бурлят и клокочут подземные воды.
Все в мире непросто. В любом человеке
Незримо текут потаенные реки.
Манекены
Они, как Барби или Кены,
Правдоподобны и похожи;
Идут по жизни манекены,
Улыбкой лица искорежив.
Их идеальные фигуры
Стыда не ведают и краски.
На них гламурненькие дуры
Завистливо таращат глазки.
Они в толпе неотличимы,
И,