точно. Ощущения, да и разница в говоре, моя и Сашкина, подсказывали это. Вот при слове «Москва» в душе стало теплее. Может, я и, правда, жила там? Тогда, как меня угораздило оказаться здесь?
– Ну, как тебе мое жилище?
В тусклом свете горящего фитиля все казалось ужасно убогим, почти как его велосипед. И бревенчатые стены с потолком, и грубые некрашеные полки, скамьи и огромный длинный стол посередине. Каких-то более мелких предметов интерьера я в тот момент, попросту, не видела, и темно было, и устала, и хотелось скорее упасть куда-нибудь и заснуть.
– Где мне можно здесь лечь?
– Есть только лавки. Ты их видишь. А одеяла я тебе постелю. И вместо матраца и укрыться.
– Как лавки? Это вот эти, что ли? Такие узкие? Да, я с них свалюсь ночью.
– Думаешь? Ладно, уступлю тебе печь. Забраться сможешь? Куда полезла? Постой. Я должен взять оттуда несколько одеял и подушку. Это для меня. Сейчас, отойди в сторону, мешаешься. Вот, так. Теперь порядок. Можешь забираться. Или хочешь перекусить?
– Сейчас умираю от усталости. И сил моих нет, как хочется спать. Но всего час назад думала, что съела бы целого барана, так была голодна.
– Значит, все же, есть хочешь. Что тебе дать? Хлеб будешь? Почти свежий!
– Давай кусочек. А ножа у тебя нет?– Покрутила перед носом бесформенный ломоть, тайком к нему принюхиваясь.
– Сколько угодно. И такой, и такой! – Сашка продемонстрировал мне какие-то хищные предметы, которые я бы назвала скорее тесаками, чем ножами, так как совсем не соответствовали моим представлениям о них, ни своими устрашающими размерами, ни экзотическими, на мой взгляд, формами. – Но так вкуснее, отламывать, имею в виду.
– А, а! Поверю на слово. А попить у тебя что есть?
– Вода, например. Пойдет?
– Мне сейчас все пойдет. Давай скорее. Надеюсь, чашки у тебя есть, или станешь поить меня из пригоршни?
– Обижаешь! Есть, конечно. Целых три. Смотри! И еще есть ковш. Тебе что нравится?
– Все равно. Давай, скорее.
Утолив жажду, я полезла на несуразно большое сооружение под названием печь. Саша показал мне, куда надо было ставить ноги, и забраться оказалось на удивление легко. Прежде чем коснуться головой подушки и моментально заснуть, помню, очень радовалась, что мне даже предложенная помощь не понадобилась, сама взгромоздилась. А вот потом, уже утром, начались проблемы.
Я проснулась и сразу поняла, что мне срочно надо было посетить улицу. Так как знала, что никаких сантехнических удобств в этой избе быть не могло. Только не могла сообразить, как это можно было сделать, если не получалось спуститься с постели. С высоты печи посматривала на пол, и он казался таким далеким, что просто спрыгнуть было страшно. Свесилась головой вниз в поисках тех мест, куда ночью ставила ноги, забираясь сюда, и никак не могла их отыскать. Подсказать, где они, было некому, потому что Сашка куда-то исчез. Что было делать? Хоть волком вой! Пришлось изощряться самой. В итоге, кое-как сползла, ободрав при этом руку и сделав фирменную прореху на джинсах гораздо шире, чем было по замыслу итальянского дизайнера. Но главное