после, наверное, десятой попытки, второй пилот дал на моторы максимальную нагрузку. Те пронзительно закричали, завыли, вездеход, словно раненый зверь, кое-как выполз из ямы и сразу же беспомощно замер, в кабине резко запахло горелым,
8
– Наша поездка закончилась, – Стерлинг откинулся на спинку кресла. – Просто чудо, что двигатели держались так долго. Их уже не починить.
– Что же будем делать? – хмуро спросил Янг.
– Как что? – не понял второй пилот. – Надеть скафандры и идти.
– Вы сошли с ума! – закричал Кейси. – При такой жаре вы свалитесь через минуту!
Ивановский удивленно посмотрел на доктора.
– Скафандры с охлаждением. А сидеть тут… Ведь двигатели сами по себе не починятся. Надо идти.
– Тогда вперед! – скомандовал Янг. – Будем двигаться, а не сидеть – уже хорошо.
Они быстро натянули скафандры из керамического пластика, включили на полную мощность охлаждение. Стерлинг выпрыгнул первым, сразу увяз по колено в песке, оглянулся, Янг и Кейси уже стояли возле открытой дверцы, только Ивановский замешкался.
– Стажер! Долго вас ждать?
– Сейчас! – Ивановский выглянул, махнул рукой. – Идите, я вас догоню. Он быстро поднялся в боевую башню и откинул на плазменной пушке щит пульта наводки.
В конструкции пушки было заложено, что стрелять могут только космонавты – сложный механизм узнавания был закодирован на них. Если бы кто-нибудь другой нажал спусковую кнопку, пушка просто не выстрелила бы. А при попытке разобрать механизм следовал взрыв всех плазменных зарядов, по мощности они равнялись атомной бомбе средних размеров.
Несколькими быстрыми движениями Ивановский перекодировал пушку на себя, теперь только он один мог из нее стрелять и, что более важно, разобрать без взрыва. Почему он так поступил? Пожалуй, Михаил не смог бы четко объяснить. Главное, как можно бросить такую пушку, ведь она может попасть в руки кому угодно…
Идти было очень трудно, в мелком, как мука, черном песке ноги проваливались сразу и глубоко, все скоро совсем измучились. Тяжелее всего пришлось Робби. Он шел без скафандра, покачивался, что-то нечленораздельное говорил без остановки. Никто не знал, на какую предельную температуру рассчитана его конструкция.
И вдруг робот вскрикнул совсем как человек и упал лицом в песок. Стерлинг бросился к нему, перевернул – в белое небо пустыни черными дырами смотрели лопнувшие глаза-объективы. Похоронили Робби в песчаной могиле, молча постояли несколько минут и поплелись дальше.
Так шли они еще около трех часов, и ничто не предвещало конца пути, хоть бы одна ящерица показалась, хоть бы одна высохшая колючка, каких полно в пустынях Земли. Нет, это была совсем другая пустыня, неземная, с черным песком, смертельно опасная и не знающая жалости.
Первым сдал Кейси, он давно уже чувствовал себя роботом и едва переставлял ноги. Ему казалось, что у него тоже лопаются глаза, все время