Катажина Грохоля

Гарантия на счастье


Скачать книгу

именно! – разразилась она смехом и отступила к деду.

      Ему есть дело до каждого человека.

      Она плакала, сидя на кровати, плакала о дедушке, которого больше никогда не увидит за фисгармонией дома, не увидит, как он колдует белыми шариками. И еще она плакала о себе.

* * *

      А она сама была готова оставить все?

      Она? Но почему она? Разве не мужчина должен показать, что готов к серьезным отношениям? Убедить, понять, простить, бороться, быть настойчивым, не позволить ей уйти?

      Кто должен пожертвовать всем, знать ответы на все вопросы? Разве это похоже на требование к отцу, а не к партнеру?

      Как же трудно во всем разобраться! Антек к ней несправедлив. Она не думает об отце, потому что никогда не чувствовала его отсутствия, так же как не чувствовала отсутствия мамы, не тосковала по ним, не мечтала о том, чтобы их увидеть, нет, нет и нет.

      А если она ошибается? Если не может отличить одно от другого? Если она не хочет снова быть брошенной навсегда, как тогда, когда ей было три года?

      «Если даешь себя приручить, вполне возможно, что придется и всплакнуть», – припомнила она Лиса из «Маленького принца».

      «Я готов рисковать, а ты хочешь быть уверена». Может, она читала неправильные книги?

* * *

      Жена исхудавшего человека стучала каблуками ровно в шестнадцать тридцать. Он слегка приподнимал голову и смотрел на дверь. Аля видела, как мужчина напрягался, когда слышал ее шаги. Аля не могла понять, почему, когда его жена входила в палату, он закрывал глаза и делал вид, будто спит. Она гладила его лицо, целовала в щеку, а он не открывал глаза. Женщина доставала салфетку, смачивала ее и аккуратно протирала металлический столик, мыла толстую кружку с остатками чая, вынимала из сумки компот и наливала в кружку. Она взбивала подушку, а он лежал, уставившись в потолок, и казался еще меньше без опоры, еще беззащитнее. Она убирала перья, уверенно брала его за плечи и приподнимала повыше.

      А затем резким, писклявым голосом, стоя в дверях, кричала:

      – Сестра, неслыханно так обращаться с больным! Принесите ширму и таз с водой.

      Ширма скрывала от Али часть кровати, она слышала только плеск воды. Одеяло, наброшенное на спинку, почти касалось пола. Пальцы, унизанные кольцами, умело его встряхивали.

      Когда ширма убиралась, перед ее глазами представала тщедушная фигура, утопавшая во взбитой подушке. Мужчина сидел прямо и безучастно смотрел перед собой.

      Дедушка Али лежал неподвижно.

      Она размышляла, что связывает этих двоих, что удерживает такую женщину у изголовья парализованного человека, что заставляет заботиться о нем, бороться за него, за его жизнь? Женщина вкладывала в ладонь мужа ручку, массировала его кисть, склонялась над ним, шептала, призывала его к жизни.

* * *

      Аля наблюдала за ними три дня. Высохший человек ни о чем не просил. Он молчал. Наверное, уже принял решение уйти, однако больное тело боролось с этим решением. И женщина боролась. Она без устали разрабатывала его руку, ее резкий, писклявый голос в течение трех дней звучал в пропахшей мочой и хлорамином палате.

      Дедушка