У Авроры вся спина была в поту, ноги подгибались, словно ее охватила лихорадка, но это был лишь иррациональный приступ беспомощности. В свое время Ричард оставил свою предыдущую жену ради Авроры, и вдруг ни с того ни с сего она в течение восьми лет испытала чувство вины из-за этого разрыва, словно была в ответе за горе той женщины. Она убедила себя, что однажды Ричард сделает с ней то же самое. Только это произойдет не так резко, он будет отдаляться от нее миллиметр за миллиметром, будет оставаться с ней все меньше и меньше, все больше поглощенный своей карьерой.
Поезд прибыл на станцию Сен-Поль. Она позволила эскалатору поднять себя наверх, словно к выходу из преисподней, и вернулась на свежий воздух, даже не поднявшись ни на одну ступеньку, совершенно без сил, с расстегнутой блузкой, осаждаемая отравленными мыслями.
Вернувшись к себе во двор, она осмотрела все выходившие в него окна: лишь очень немногие были освещены, в некоторых свет затемняли тяжелые шторы, и только шесть ее собственных сверкали наверху без штор и тюлевых занавесей. Воронов не было слышно, и она насладилась тишиной, сделав несколько шагов по обомшелым камням. Ничего не заметив, склонилась к гиацинтам, которые посадила весной, к своим трехлетним гортензиям, и только теперь рассмотрела, что этот тип здесь натворил. Она нагнулась к кустам, поискала стебли базилика, надеясь, что те уцелели. Шалфей уже выпрямился, зато вся петрушка была вытоптана, и вдруг птицы вылетели из кустов, стремительно, словно тарелки для стендовой стрельбы: первый ворон с карканьем пронесся всего в десяти сантиметрах от ее уха, второй вырвался из зарослей, хлопая своими большими крыльями, и, задев ее, взвился в воздух. Прикосновение этих крыльев было так омерзительно, что она опрокинулась навзничь. Надо же, а ведь сегодня вечером она и впрямь поверила, что они улетели… Или же они сделали это нарочно, играли с ней? Аврора сидела на земле, ягодицами на ледяных камнях двора, настолько ошеломленная, что ее била дрожь.
– Ну как дела, лучше?..
Уязвленная тем, что была застигнута врасплох, она не ответила ему, продолжала делать вид, будто его здесь нет.
Особенно ей был невыносим тон, с которым этот мужчина обратился к ней, спрашивая, как ее дела, словно они были знакомы. Этим утром ее все задерживало, все раздражало, хотя тут, в помещении с почтовыми ящиками, она хотела всего лишь приклеить скотчем объявление, чтобы его все увидели. Но клейкая лента никак не прилипала к старой штукатурке, пришлось переклеивать на доску в глубине, над мусорными бачками, что вынудило ее переписать объявление на листочек размером побольше и принимать необычные позы, прикрепляя его, из-за чего она опаздывала еще сильнее. Тип у нее за спиной говорил о кошках и клялся, что они больше не сбегут, подразумевая, быть может, что проследил за ними. Хвастун. Обернувшись, она обнаружила его в дверном проеме. Он был в блейзере, хотя элегантности ему это не добавило, и говорил с ней нарочито жизнерадостным тоном соседа, который