будем танцевать.
Люсьен стал медленно и чувственно покачивать ее из стороны в сторону. Тела их оставались тесно прижатыми друг к другу, и Анья терлась нижней частью живота о его бедро. Вспышки удовольствия растекались по ее телу, воспламеняя до последней клеточки.
Великие боги, это лучше, чем она воображала. Капитулируя, Анья закрыла глаза. Люсьен огромен. Везде. Она кажется себе крошечной против его широких плеч, а его мускулистый торс грозит вот-вот поглотить ее целиком. Он ласкает ей щеку теплым дыханием, подобно внимательному любовнику. Трепеща, она провела руками по спине Люсьена и погрузила пальцы в его темные шелковистые волосы. «Да. Еще».
«Притормози, девочка». Даже если он и возжелает ее, как она его, целиком ей его не заполучить. В этом отношении она так же проклята, как и он. Все же Анья может наслаждаться моментом – что и делает. Люсьен наконец-то отвечает ей!
Он нежно потерся носом о ее подбородок.
– Все мужчины в этом здании вожделеют тебя, – мягко произнес он, но слова его были так остры, что могли порезать. – Почему ты выбрала меня?
– Потому что, – ответила она, вдыхая исходящий от него пьянящий аромат роз.
– Это не ответ.
– Я и не собиралась отвечать, – повторила Анья его слова. Ее соски по-прежнему оставались твердыми, очень твердыми, и терлись о корсет, возбуждая в ней пламя страсти. Кожа сделалась невероятно чувствительной, а мозг реагировал на малейшие движения Люсьена. Ощущала ли она прежде нечто столь эротичное? Столь… правильное?
Люсьен схватил ее за волосы с такой силой, что едва не вырвал несколько прядей.
– Ты находишь забавным дразнить самого уродливого мужчину в зале?
– Самого уродливого? – И это притом, что ее тянет к нему, как ни к кому и никогда прежде? – Парис мне, как видишь, совсем не интересен, сахарный мой.
Это заставило Люсьена остановиться. Он нахмурился и отпустил Анью, затем затряс головой, будто пытался прояснить мысли.
– Прекрасно знаю, кто я, – прорычал он с едва заметной горечью. – Уродливый – это еще мягко сказано.
Она замерла, глядя в его двуцветные глаза. Неужели он действительно не подозревает о собственной привлекательности? Он излучает мощь и жизненную силу. И дикую, почти животную мужественность. Ее в нем очаровывает абсолютно все.
– Раз ты такой сведущий, сладенький, то должен знать и о собственной сексуальности и угрожающей красоте.
Ей хотелось большего. По ее позвоночнику вновь пробежал холодок, пробирая до костей. «Дотронься же до меня снова».
Он окинул ее взглядом сверху вниз:
– Угрожающей? Означает ли это, что ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
Она неспешно улыбнулась:
– Только если ты меня отшлепаешь.
Его ноздри снова затрепетали.
– Как я вижу, мои шрамы тебя не смущают, – проговорил Люсьен лишенным эмоций голосом.
– Смущают? – Шрамы его не портят, а, наоборот, делают неотразимым.
Ближе…