но сдобренная поджаренным свиным салом с луком уплеталась нами после такого путешествия, как говорится «за милую душу».
Отпуск заканчивался, и как бы ни было хорошо в гостях, а домой тянуло. У женщин были заботы, связанные со сборами нас в дорогу, а мы с мужчинами обсуждали просочившиеся до нас слухи о событиях в Новочеркасске и делали свои умозаключения. Правда как всегда была скрыта от народа, и поэтому мы, тогда не зная истинного положения вещей, воспринимали всё так как, нам преподносила власть. Но среди населения ходили слухи и близкие к истине, но мы не готовы были их воспринимать на веру. Осознание происходящего тогда пришло ко мне спустя много лет.
Современные историки так описывают эту трагедию:
«Безграмотные экономические мероприятия правительства привели к ухудшению продовольственного положения в городе и вызвали протест. Конфликт в Новочеркасске закончился вооружённым подавлением выступления рабочих» [5, Стр.297].
Когда я увидел, что и сколько нам приготовили в дорогу, и представил себя с этими непосильными сумками, тюками и чемоданами, то стал категорически отказываться от этих забот, хотя они и шли от чистого сердца. Помимо приданного, которое матери всегда готовят дочерям, выходящим замуж, было собрано множество разных продуктов, включая соленья, компоты, копчёности, всякую стряпню, и так далее. За каждую банку шла настоящая война, в которой мне ничего не светило.
На проводы в первый раз собралась все родичи, и я впервые мог оценить, сколько их много. Нас посадили в машины, которые сопровождал эскорт мотоциклов с вещами в люльках и такой многочисленной кавалькадой мы прибыли в Дебальцево, где нас загрузили в поезд. Часть вещей мы сдали в багаж.
В Москве пришлось нанимать носильщиков на обоих вокзалах, – Павелецком, куда мы прибыли из Украины и – Ярославском, с которого мы отправлялись в Красноярск. Путь между вокзалами мы проделали на такси, и я обратил внимание, что водитель нас несколько раз провёз по одному и тому же месту. Плата тогда бралась по счётчику, а у московских таксистов глаз был намётан на провинциалов. Позже, когда я часто бывал, а потом и несколько лет жил в Москве я много раз ездил по Садовому кольцу и мог оценить расстояние между этими вокзалами, что подтверждало мои тогдашние подозрения, что «дурят нашего брата» провинциала москвичи.
В Красноярске нас встретил мой брат Александр и помог нам добраться с вещами до нашей хоть и барачной, но своей квартирки. Своей, конечно относительно, потому что это была ведомственная жилплощадь, но в, то время, значительная часть горожан всю жизнь жили в таких квартирах, и не редко поколениями. Будучи детьми своего времени, мы живо воспринимали всё происходящее как внутри страны, так и за её пределами. Правда, к собственному анализу и критическим оценкам происходящего мы приучены не были. Такие общественные проявления