Евгений Сафронов

Экспедиция. Бабушки офлайн. Роман


Скачать книгу

еще раз поправил себе очки и, полагая, что слова нужно подбирать самые доходчивые, простые, произнес:

      – Сие нерелевантно, – и снова надолго ушел в себя.

      Стены Мишкиного зала поблекли, рисунки на обоях вспучились и поплыли-поплыли… Когда Стариков вновь открыл глаза, то обнаружил себя на привычном месте – в кресле-качалке. Поизучав некоторое время сложный рисунок трещин в побелке на потолке, Лешка попытался поднять отяжелевшую голову. Шея мучительно заныла (как и всегда после избытка самогонных впечатлений), обостренный болью слух выловил из серой духоты мурлыканье Сланцевской кошки. Со стороны застекленного балкона доносились еще какие-то булькающие звуки. Лешка встал и, качаясь, долго выбирал, куда пойти – в сторону туалета или балкона. Последний вариант победил: Старикову было душно и любопытно.

      Он с трудом преодолел сопротивление распухшей за зиму оконной створки и высунул больную голову навстречу весенней ночи.

      – Ты видел? Нет, ты видел!? – тотчас услышал Лешка возбужденный голос Сланцева. Стариков и не знал, что можно так громко говорить шепотом: каждое слово отчетливо долетало до пятого этажа, где стоял полупьяный фольклорист. – Бабах! И нет стекла. А!? И где я только этот булыжник раздобыл? Нет, ты видел!?

      Спустя считанные минуты, все действо повторилось на диване, напротив которого испуганно раскачивалось пустое старое кресло. Лешка не верил собственным глазам: Сланцев, всегда такой спокойный и благообразный, махал перед его лицом изрезанными, окровавленными руками и с неописуемым восторгом описывал свой двенадцатый подвиг.

      – Идем, смотрим: витрина светится! Ну тот супермаркет, что через дорогу, ты же видал его, Лешка, да? И вот раз – в руке сам собой булыжник оказывается! Веришь, нет? Ну ты же всей этой чертовщиной занимаешься, про оборотней-колдунов постоянно записываешь. Вот и тут то же самое – чудо живое-настоящее: булы-ыжник! А витрина-то, зараза такая, так и светится!..

      Светились и веселые глаза подвыпившего Сланцева, который, обмотав руки окровавленными полотенцами, всё никак не успокаивался. Порезы на его руках, как выяснилось позже, – следствие неудачного падения на осколки от той же злосчастной витрины, «теплым, мягким светом приманившей к себе свободолюбивую душу поэта».

      Почти протрезвевший Стариков сначала вглядывался в совершенно счастливую рожу Мишки, затем перевел взгляд на сияющее отраженной радостью квадратное лицо рыжего. А потом загоготал, как свадебный конь, – на всю комнату, да так, что в соседней квартире кто-то глухо выматерился и шумно перевернулся на другой бок.

      – Юрка, – представился рыжий и протянул руку Лешке. Тот ее пожал, хотя чувствовал, что с этим парнем нужно держать ухо востро: кто знает, какая еще сногсшибательная идея может родиться в его лохматой голове.

      – Так вы что – целый вечер квасили вместе и еще не познакомились? – удивился Сланцев. – Да это такой чел, Лешка.