так как нигде.
Вернулся к указанному мне дому. В нём по-прежнему никого не было. Никто не приходил, так как соломинка, упёртая мной перед уходом в дверь, как и прежде, стояла на своём месте. Я посмотрел ещё раз на лист, который мне дали нынешние сослуживцы, смял его и бросил тут же. Стал думать о том, где переночевать. Невдалеке от дома стояли три здоровенных дерева. Своими могучими ветвями они образовывали неплохой кров, на случай дождя, ну вот тут и устроюсь. Утомительный и нервный денёк выдался сегодня. И, пожалуй, теперь каждый день будет примерно таким, рискованным, опасным, но хорошо оплачиваемым. Я даже не мечтал столько зарабатывать, сколько мне предложили здесь. Это под сотню тысяч в месяц получается, если каждый день работать – думалось мне лёжа под деревьями – если этот месяц проживёшь. Я спрятал получше за пиджак пистолет, что дали мне ребята, и в думках начал как будто бы дремать.
Сквозь слабенький сон мне послышались голоса. Я продрал глаза, поднял голову и увидел, как девчушка лет восьми помогает нести полупустое ведро страшного вида старухе. Дойдя до того самого дома девчонка подняла неосторожно брошенный мной лист и воскликнула:
– «Баб Поль, это ты тут на картинке!!!»
Бабка глянула на бумагу, потом на девчонку, потом стала оглядывать всё вокруг, и, увидев идущего меня, замерла в ожидании.
С каждым шагом у меня менялось душевное состояние, менялось выражение лица, менялось настроение, с сумасшедшими скоростями вертелись в голове мысли. Я не знал, радоваться или плакать, я не знал что делать, что говорить, кому я буду это что-то говорить, и будет ли этот кто-то слушать то, что я буду говорить…
Когда я подошёл, то увидел измученные, впалые тоскливые глаза преклонного возраста женщины, которая ни на секунду не отрывала от меня прожигающий взгляд.
– «Чтоооо Вааам нуууужно?» – протянула агрессивно и жестоко она.
Наверное, я бы не поверил в то, что визуально можно найти что-то родное в человеке не встречавшего никогда в жизни, в моём случае не видевшего почти всю жизнь. Я не знаю, что я увидел, не до конца понимаю, что именно дало мне понять что люди, которые меня взяли на работу не ошиблись. Глаза, как глаза, рот как рот, веки, брови, скулы, подбородок, у меня всё совсем другое, но что-то мне со сто процентной гарантией дало понять, что передо мной стоит моя мама. Та, которую я так ждал без малого сорок лет. Та, которую я всем сердцем мечтал увидеть, всем сердцем любил и ненавидел, та, которая несметное количество, раз приходила ко мне во сне. Да, да, чёрт возьми, ведь это именно она была в тех снах, что я перестал видеть много лет назад.
– «Чтооо Вааам Нуужнооо?» – ещё раз, но более ожесточённо протянула она.
И сквозь хлынувший поток слёз не подчиняющихся сознанию, я тихо беззащитно и робко, как мог бы сказать тридцать с лишним лет назад тогда в детском интернате в ежесекундном ожидании, прошептал:
– «Здравствуй, мама…»
Бабка обомлела. Девчонка, молча, смотрела, как у взрослого рослого мужика текут слёзы, и ничего не понимала.
– «Здравствуй,