корабли будут сильней, быстроходней, но только будут. «Фрунзе» есть сейчас, и отдуваться ему – за четверых!
Весь мир на него смотрит, во все глаза.
Кто не верит, может перекинуться словцом со старожилами. Те вспомнят, как корабль готовили перед смотром в Спитхеде, когда ходили выказывать дипломатическую вежливость по поводу коронации нового английского монарха.
Линейный крейсер с честью показал огромный, сшитый специально для смотра военно-морской флаг страны Советов. На него глазели чужие флоты, и буржуазных демократий, и фашистские. Надеялись рассмотреть хоть соринку, придраться, охаять. Не нашли! Корабль сверкал от мачты до киля, маневрировал ловко… а больше для дипломатии и не надо. Поздравлять короля явились, не воевать.
Старшины доводят необходимость большой приборки по-своему.
– Положено, – говорят. – Мы – линейный крейсер. Это значит что? Что у нас к линкоровской основательности необходимо прикладывать крейсерский шик. А какой на корабле может быть шик, когда видно битое стекло и перекореженное железо? И морской черт с тем, что сталь порвало. Краска ободрана!
Вот и приходится – где резать ацетиленовой горелкой, где, наоборот, сваривать, лупить кувалдой или киянкой, сверлить, клепать, снимать и монтировать, заводить тали и крутить домкраты. Поверху – шкуркой, бензинчиком… Хорошо, его на борту много – авиационного, для самолетов-корректировщиков. Потом доходит до кистей. Что не подлежит окраске, надлежит надраить, чтобы медь сверкала, а тиковый палубный настил всецело приобрел правильный светло-бежевый оттенок, на старшинском языке почтительно именуемый «белым алмазом».
Работают-стараются все… Иной старшина, у которого рукав от локтя до плеча изукрашен «конриками» – нашивками за выслугу, вздохнет украдкой:
– Вот чего не понимал царь-покойник: нельзя менять тиковую палубу на сосновую… От того не экономия, а одни беспорядки!
Сосновая палуба быстро лохматится, «теряет вид» так, что на нее плюнуть хочется. Из-за сосновой планки списали бывший флагман Балтфлота, «Рюрик» – комиссия была не столько морская, сколько большевичья, палубу увидели – все, крейсер – руина, на слом его! «Полтаву», будущий «Фрунзе», на разделку не сдали, хотя собственная команда едва не загубила корабль. Устроили пожар, машину выжгло…
Экипаж трудится, помполит тоже: бегает по палубам так, что хоть язык вываливай, где работа тяжелей, где нужно подсобить не только словом – Иван Павлович подставляет плечо, прикладывает сильные и умелые, морские, руки. Шутит:
– Всем помочь готов, кроме механиков…
– Почему кроме?
– А у них старшой побольше меня… Так что там от меня немного надо. Так, напомнить о текущем политическом моменте, чтоб дело шло сознательней.
Политический момент острый. Радио – спасибо белоглазому Ренгартену, корабль ни на минуту не остается без связи и новостей – донесло голос истории. Из Афин летит яркое, яростное, долгожданное: «Всем, всем,