было военное.
Заканчивалось лето и меня опять увозили в Егорьевск, и опять не обходилось без слез. Мама Соня говорила: «Сколько волка не корми – все в лес глядит».
ЖИЗНЬ В НОВОЙ СЕМЬЕ
Муж мамы Сони Паньков Николай Иванович погиб на фронте, в первые годы войны. Мама Соня жила одна. В 1945 году она вышла замуж за Туева Сергея Федоровича. Он был старше ее лет на пятнадцать. Меня он полюбил как родную. Был со мной ласков и внимателен. Часто баловал меня сладостями. Работал экспедитором по перевозке золота, которое намывали сначала вручную, а потом драгой (большой плавучий дом). Возил золото в Салаир, сейчас это Новокузнецк. Это километров за 200 от Егорьевска. Возили гужевым транспортом, а возвращались нагруженные продуктами, которые поставлялись на продовольственную базу, а потом поступали в магазины. С поездки Сергей Федорович привозил для меня сладости и даже яблоки – алма-атинский апорт. Зимой он яблоки вез за пазухой, чтобы не замерзли.
Однажды с ним поехала мама Соня и взяла меня с собой. Ехали мы очень долго, несколько дней и ночей. Вечерами разводили костры, готовили пищу. Обоз состоял из 15—20 телег. Поужинав, все собирались у костра, пели песни, много шутили. Спали на соломе. Салаир был большим городом с высокими домами и широкими улицами. Мы с мамой Соней пошли в магазин. Меня поставили на прилавок померить ботиночки, они были такие красивые, беленькие. Помимо ботиночек мне купили шляпку. Потом мы ели первое в моей жизни мороженное, которое было очень сладким.
Приехав домой, мы пошли в гости к тете Таисии, двоюродной сестре мамы Сони. Они очень хорошо, по-родственному относились друг к другу. Я бежала в новеньких ботиночках, прыгала, радовалась. Бежала не по тропинке, а по росистой травке. Ботиночки мои промокли и потемнели. Мне конечно, попало по первое число, но тетя Таисия успокоила. Протерла мои ботиночки, просушила. Они приняли прежний вид. Я была наказана зря.
Когда мне исполнилось 6 лет, моему любопытству не было предела. Меня всегда удивляло, как же это горит электрическая лампочка. Решила проверить, поставила стул, на него маленький стульчик, взяла алюминиевую ложку, вскарабкалась на стулья и в патрон сунула ложку. Что было дальше не помню. Только лежала на кровати, а вокруг меня стояли взрослые. Наверное, Богу было угодно, чтобы я осталась жива.
На этом мое любопытство не заканчивается. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как Сергей Федорович курит. Мне нравился запах табака. Однажды, когда мама Соня и Сергей Федорович ушли в свою комнату, я начала свой эксперимент. Взяла бумагу и кисет с табаком, свернула папиросу и как Сергей Федорович, решила прикурить от уголька в печи. Папироса горит, но пока я усаживалась на стул, закинув ногу на ногу, так делал Сергей Федорович, папироса погасла. Я пошла снова, поджигать папиросу от уголька. Эту процедуру я повторяла несколько раз. Дверца от печи очень стучала. Я так увлеклась, что не видела, как за мной наблюдали,