не поднимая головы. – На ферме поломался транспортер, пришлось повозиться…
– Ты что, сам ремонтом занимался?
Павло кивнул.
– А слесарь? Дядя Михайло, Грицай, куда подевался?
– Он сегодня не работал, – отец вяло махнул рукой с зажатым в ней куском хлеба. – Я его на крестины внучка отпустил. Праздник, понимаешь, сегодня у Грицая.
– Понятно! – вздохнула Архелия. – Ну, а Федька Ткачук, он куда подевался?
Павло поморщился, как будто вместо каши отправил в рот ложку тертого хрена.
– Выгнал я его! Вчера.
– Как выгнал? За что, батька?
Отец перестал жевать, отер рот тыльной стороной ладони и, потянувшись к подносу за крылышком, бесцветным голосом произнес:
– Он опять с перегаром пришел.
– Но не пьяный же…
– Может, и не пьяный, а только с похмелья, – пожал плечами отец. – Но случись чего с ним на производстве, кто станет разбираться в таких тонкостях? Скажут, что я допустил его к работе нетрезвого – и под суд!
Девушка нервно заерзала на табуретке.
– Да что может случиться с Федькой на ферме? Какие там опасности? Разве что корова хвостом ударит.
– Не скажи! – не согласился Павло, не спеша пережевывая кусочек мяса. – Федька ведь не только слесарь, он еще и электриком на ферме числился. Не дай Бог долбануло бы его током – хлопот не оберешься!
С минуту Архелия сидела, опустив голову, и молчала. Потом спросила:
– Батька, но ты же его потом восстановишь на работе? Восстановишь, да?
– И не подумаю! – хмуро изрек отец. – Я Федьку уже не раз предупреждал, чтобы приходил на работу трезвым. А он?
– Но ведь у Федьки трое детей и его Галка опять с пузом ходит, – напомнила девушка. – Если Федька не будет работать, семья с голоду пропадет. Ты же в селе единственный работодатель. А в райцентр не наездишься, да и нечем, сам знаешь, автобус ходит только по вторникам и воскресеньям…
– Будут жить со своего хозяйства! – Павло опять отер рот, на сей раз уже салфеткой, и потянулся к графину со взваром. – А где кружка?
– Да вот же, перед тобой! – Архелия указала пальцем на большую сиреневую чашку, стоявшую прямо посередине стола. – Батька, о каком хозяйстве ты говоришь? У Ткачуков, кроме десятка кур да поросенка, ничего нет. И огород у них маленький, да еще и неполивной. Ведь воду они себе не провели – не на что.
– Какое мне дело до этого? – нахмурил бровь Павло. – Пусть теперь Федька выкручивается, как хочет! Я что ль поил его?
– Не возьмешь Ткачука назад?
– Не возьму!
– Батька…
– Я своему слову хозяин! – громко произнес отец, хлопнув своей большущей ладонью по столу, и впервые за вечер поднял глаза на дочку. – И запомни на будущее: я в советчиках не нуждаюсь!
Павло посидел еще несколько минут, попивая взвар, потом поднялся, ополоснул руки под краном и ушел в гостиную, чтобы по своему обыкновению