главное, прибыльнее, – добавил Деннис.
Окна дребезжали на ветру. Близнецы смотрели во тьму, на хлещущий ливень.
– Хорошо, что мы так много овощей успели собрать и занести в дом перед ужином!
– Это еще дождь или уже град?
– А оно опасно – это… этот разрыв в небе, или как его там? – нервно спросила Мег.
– Мег, мы ведь на самом деле действительно ничего об этом не знаем. Может быть, это происходило всегда, просто у нас только теперь появились приборы, способные это зарегистрировать.
– Ну да, как фарандолы, – сказал Чарльз Уоллес. – Нам всегда кажется чем-то новым то, что мы только что открыли.
– Так это опасно или нет? – переспросила Мег.
– Мег, мы об этом просто слишком мало знаем. Вот почему твоему папе и его коллегам-физикам так срочно понадобилось встретиться.
– Но это может быть опасным?
– Опасным может быть все, что угодно.
Мег уткнулась в свою тарелку с недоеденным спагетти. Драконы. Разрывы в небе. Луиза и Фортинбрас, встречающие кого-то огромного и непонятного. Чарльз Уоллес, бледный и безучастный… Все это ей очень не нравилось.
– Я помою посуду, – сказала она маме.
Они молча прибрались на кухне. Миссис Мёрри отправила упирающихся близнецов репетировать для школьного оркестра. Деннис играл на флейте – и очень неплохо играл, – а Сэнди аккомпанировал ему на фортепьяно – и у него выходило куда хуже. Однако это были приятные, привычные звуки, и Мег мало-помалу успокоилась. Когда посудомойка загудела, а кастрюльки и сковородки были вычищены до блеска и развешены по своим крючкам, она пошла к себе наверх, в мансарду, делать домашнюю работу. Считалось, что мансарда – личная территория Мег, где ей никто не мешает. Все это было бы здорово, только на самом делей ей то и дело мешали: за стенкой мансарды, в открытой части чердака, близнецы держали свою железную дорогу, там же стоял стол для пинг-понга и валялось все, что внизу было не нужно, а выкинуть было жалко. Хотя мансарда Мег была в дальнем конце чердака, близнецы могли запросто зайти к ней, когда им требовалась помощь в математике. А Чарльз Уоллес всегда без слов знал, когда она не в своей тарелке. Он приходил в мансарду и садился в ногах кровати. Мег была всегда рада Чарльзу Уоллесу, кроме тех случаев, когда она переживала именно из-за него. Вот сейчас ей его видеть не хотелось.
Дождь по-прежнему барабанил в окно, но уже не так сильно. Южный ветер менялся на западный; гроза уходила прочь, и на улице холодало. В мансарде было холодно, но Мег не стала включать маленький электрический обогреватель, который купили ей родители, – тепла, которое поступало на чердак с первого этажа, было явно недостаточно. Вместо этого девочка, бросив учебники, на цыпочках прокралась обратно на первый этаж, аккуратно переступив седьмую ступеньку, которая не просто скрипела, а иной раз еще и громыхала, как выстрел из ружья.
Близнецы по-прежнему музицировали. Мама сидела в гостиной у камина и читала Чарльзу Уоллесу – не какую-нибудь книжку о поездах или о животных, которые обожали в его возрасте близнецы,