будут везде, драма станет ненужной, меня перестанут играть. Ты знаешь, сколько пьес пылится на полках, сколько несчастных героинь ждут своего воскрешения на сцене?
– Я об этом не думала, – ответила Настя робко, – но эту драму играли, играют и будут играть всегда, поверь мне.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Настю героиня драмы, – я тоже в это верю.
Они проговорили почти всю ночь. Героиня пьесы рассказывала о том далеком времени, в котором ей пришлось прожить такую короткую, но яркую жизнь. Настя рассказывала все о себе, о театре.
– Тебе тоже непросто, – заключила героиня драмы, – если ты будешь играть хорошо, тебе надо будет забыть свою жизнь и жить нашими жизнями. А сейчас тебе пора спать, завтра мы с той встретимся.
Они расстались, как хорошие подруги, довольные друг другом.
В гримерной комнате Настя попросила что-то переделать в платье героини, иначе уложить волосы. Когда она попросила сделать еще маленькую родинку на щеке, гримерша стала возражать. Она даже взяла книгу с драмой, где была нарисована героиня. Каково же было ее удивление, когда на рисунке она увидела и родинку, и платье, которое соответствовало тому, что просила Настя, и укладка волос, которая была теперь у Насти.
Открылся занавес, начался спектакль. Когда Настя вышла на сцену, ей показалось, что она вовсе не в театре, а на шумной городской площади. Она не видела ни зрителей, ни яркого света фонарей, освещавших сцену, не слышала аплодисментов, которые время от времени доносились из зала. Ее сердце готово было разорваться на куски, когда ее отверг возлюбленный. Ей было тяжело переносить осуждение толпы, немые укоры родственников. И вот эта сцена, когда она должна была погибнуть. Все в Насти внутри сжалось в какой-то болевой комок, еще миг, и она действительно могла поверить во все это, а там как знать. Но занавес медленно закрылся под бурные аплодисменты зрителей. Над Настей склонилась Галина Владимировна, по щекам которой скатились две слезинки.
– Девочка моя, что ты сегодня сотворила? Я верила в тебя, я рада, что не ошиблась.
Она приподняла немного Настину головку и прижала к своей груди. Занавес открылся, зрители продолжали громко аплодировать, несли не сцену букеты цветов. Настя поднялась и посмотрела в зал. Артисты выходили на сцену. Один букет, второй, третий, четвертый были в руках у Насти. На глаза навернулись слезы, но занавес вновь закрыл сцену.
– Успокойся, девочка моя, все хорошо, очень хорошо.
Подходили артисты, жали ей руки, слегка обнимали, поздравляли с такой фантастической игрой.
Прошло время. Настя была приглашена на работу в известный столичный театр. Как-то мне пришлось побывать у нее в гостях. Мы долго проговорили об ее ролях, о таланте, которым она обладает, о поклонниках. Я заметил, что на тумбочке у кровати стоит стакан с водой, в котором красовался желтый цветок бархатцев.
– Это Ваш талисман? – спросил я.
– Больше чем талисман, – ответила она серьезно, – он мой первый