тоже танцевали. И сыновья плантаторов. И сами плантаторы. И молодые лейтенанты. И даже сам полковник Фюргенсон. Кстати, вдовец.
Танцевали не больше одного раза. Потанцуют, нагладят комплиментом и отведут к отцу. Два и более считается в обществе, как интерес и скорое предложение.
Леди Джейн оказалась права. Я не их круга. Я красивая. Они смотрели на меня, как на сочное яблоко. На большее никто не мог отважиться. Может, кто-то из новоприбывших в колонии и отважился бы жениться на мне при условии, что единственная наследница отца. Только мне такой брак не нужен. Я хотела любви. Любви настоящей, а не за большое приданое.
Отец чувствовал мою подавленность. Я так мечтала о бале! А мои мечты разбились о жестокую реальность высшего общества. Общества, где происхождение имеет большое значение. Меня это происхождение подкачало.
Отец обнял меня, после очередного моего танца с новым кавалером, и поцеловал в щёку.
– Ты звезда этого бала, девочка моя, – прошептал он, улыбаясь мне, – и твой жених уже мчится сюда.
Я думала, мой отец просто подбадривает меня и, прижавшись ещё ближе к нему, поблагодарила за поддержку:
– Спасибо, папа.
– Ты моя дочь и это мой долг устроить тебя в этой жизни, родная.
Мы уехали с бала, когда первые лучи солнца озарили небо. Леди Джейн храпела, как хрюшка. Утомилась бедняжка танцевать и хохотать с кавалерами.
Моя мачеха была очень красивая женщина и пользовалась успехом у всех мужчин. Она делала всё, чтобы супруг испытывал муки ревности. Только Эдмунд не испытывал к жене никаких чувств, кроме равнодушия. Мачеха злилась, проклиная его и брак, принёсший ей одни несчастья. Потом успокаивалась, переключаясь на ленивых рабынь. Вот так они и жили. Жена страдала от холодности мужа, а муж убегал от сварливой жены в объятья любовниц. Мой отец был довольно пылким мужчиной, но с другими женщинами. Наверное, когда-то моя мачеха любила его за эту пылкость, поэтому сейчас она так страдала, не получая её. Изводила себя ревностью. Иногда мне было её жаль.
Изабель всю дорогу прожужжала мне правое ухо, перечисляя достоинства душки Гарри Коллинза. Тот лейтенант, что не отходил от Изабель на балу.
Один отец смотрел на плантации, пробегавшие в окне экипажа, и сетовал, что в этом году хлопка будет мало. Потом усмехался, говоря: «а табака больше, чем в прошлом году». У отца было ещё и две плантации табака. Когда хлопок падал в цене или случались непредвиденные обстоятельства, всегда выручал табак. Его не только нюхали и курили, но и использовали в медицине. Он умел выгодно вложить деньги, покупая дома в Сент-Огастине и сдавая их под большие проценты. В Банке у него тоже были вложения. Имел проценты и в Ост-Индийской торговой компании. Так что мой родитель никогда не прогорал! Всегда на плаву. Получив в наследство одну плантацию, он превратил её в империю, а себя в императора. Поэтому мой отец мог спокойно плевать на общественное