бедра… – надо пробовать. Эффект такой, что и насморк, и давление… и представляешь: мне, здоровому, дали больничный, а больной жене – нет! Я долго смеялся…
Чтобы не обмишуриться, Алик постоянно ставил горчичники одновременно и на стопы, и на бедра. После такой процедуры с мест, где стояли горчичники, обычно слезала кожа, как от сильного ожога, но она казалась вполне разумной платой за выходные. Вот только имелась в этой процедуре одна маленькая проблемка, о которой его знакомый почему-то умолчал: горчичники издавали запах, невзирая на полиэтиленовую изоляцию. Алик всегда опасался, что когда-то попадется врач, знающий такие фокусы, и, учуяв горчичный дух, образно говоря, пнет его из кабинета, Тогда шматки обожженной кожи будут ох как обидны, как и внушение начальства за опоздание на работу.
Поэтому не телесный жар волновал Алика и даже не то, что нестерпимо жгло стопы и бедра и он вертелся на скрипящем сиденье буквально, как тонко нарезанный картофель в кипящем масле, – его волновало вероятное разоблачение. Он изредка нагибался к коленям и принюхивался, что со стороны вполне походило на корчи крепко больного человека, и опять сиденье под ним скрипело, отправляя по коридору скудную симфонию его трагедии.
Алик был здоров и потому изредка с опаской поглядывал на шмыгающих носами, чихающих и кашляющих старушек, старичков и других препонных пациентов, сидевших впереди него по очереди.
«Как назло привалили. Некстати, – размышлял Алик. – Ведь, не дай бог, заразу подхвачу и вместо недели, проведенной на лыжне, получу унылое прозябание в квартире». Чтобы отвлечься от боли, пожиравшей его бедра, он опускал на них ладони и легонько поглаживал, почесывал. Старушки сердобольно поглядывали на него, сочувственно покачивали головами и опасливо скользили по сиденьям подальше.
«Боятся! Думают, что у меня чесотка, – оценил Алик. – Эх, слышно шуршание полиэтилена. Что ж, не могут нормальные пакеты выпускать?…»
Благо, что в долгой очереди есть что посмотреть и послушать, и отвлечься от своих несчастий.
Лишь только из кабинета врача вышла задумчивая старушка с бумажкой в трясущейся руке, как к входу в кабинет, мигом набрав спринтерские скорости, устремились одновременно мужчина и вполне приятная женщина. Мужчина оказался быстрее и пронырливее. Приятная женщина, нервно подергивая веками, остановилась возле закрывшейся двери. В этот момент, весьма кстати для заскучавшего болеющего общества, из кабинета появилась медсестра.
– Это что такое?! Почему мужчина без очереди? Я тут с восьми утра, он позднее, а заскочил вперед, – резанула словом очередница, женщина вполне приятной наружности.
– Он по талону, – невозмутимо, как автоответчик, откликнулась медсестра.
– А женщина, что перед ним, тоже заходила к вам без очереди, – напомнила очередница.
– Не надо было пропускать, – упрекнула медсестра
– Так вы же сами ее вызвали… – начала повышать голос очередница.
Медсестра исчезла