Воровской орден – 1. Хвост фюрера. Владимир Козлов

вернулись назад в богато обставленную квартиру, где киномеханик спрятал чемоданчик в тумбочку, стоявшую под телевизором, и произнёс:

      – Вот теперь моя совесть чиста и перед Пётром и вами, – облегчённо выдохнув из груди воздух, произнёс он.

      Таган кинул на Финна напористый стальной взгляд. От чего тот немного смутился, но глаза не опустил, что про себя отметил Глеб. После чего его лицо вновь обрело добродушие, и он поинтересовался у Финна:

      – Кстати, а почему тебя Финн зовут? Неужели ты финансистом раньше работал или из Суоми родом?

      Финн открыл ещё две бутылки пива и произнёс:

      – Нет, конечно, – я чисто русский человек! – родился в Кронштадте. В Риге живу с сорок восьмого года, когда отцу новый сухогруз дали. Финансистом никогда не работал, учился тоже на морехода, как все мои родственники. Но по кривой пошёл и влетел за всю масть в тюрягу. Два срока на горб взял. Там я и стал Финном из-за того, что в юношеском возрасте Фиником дразнили. В Суоми и вообще за границей никогда не был, да я и не стремлюсь туда. Мне брат, всегда может привезти всё из-за бугра, что нужно. Он весь мир объехал! – горделиво сказал он.

      – А язык латышей ты знаешь? – спросил Феликс.

      – Понимаю, но шпрехать, на их языке можно сказать не могу. Хотя я в Риге по этой причине никогда не теряюсь. Почти все латыши отлично говорят на русском, кроме старых аборигенов. Так, что жить здесь мне нравится!

      – Что – то мне эта затея с внуком не по нутру, – задумавшись, сказал Глеб, – неужели внук мог хлопнуть родного деда и бабку?

      – Запросто мог, – убеждённо заявил Финн, – он ведь прописку имел в их квартире. У матери прописка совсем другая. А такой квартиркой завладеть, я скажу, будет не хило. Хоть и не Домский собор, – но площадь сами, видите какая, – и он обвёл руками свою квартиру. – Такие квадраты любому голову вскружат.