концерты. Готовились мы очень серьезно: шили костюмы, я репетировала с девчонками. Я до сих пор помню состояние: глаз горит, девчонки чего-то боятся, а я думаю: что они боятся, это же кайф! Собиралось огромное количество народа со всей деревни. А мы просто включали пластинки известных исполнителей – Пугачевой, Ротару, Леонтьева, неважно – мужчин или женщин. Я пела, накладывая свой голос, а кто-то просто рот открывал. Это очень захватывало. Когда мы ставили басню Крылова, я была лисой, а моя подружка Таня – вороной. Она «р» говорила не чисто. Ей надо было «кар-р-р» сказать, а у нее не получалось. И мы придумали: она говорила «ка», а я «р». Нам было лет по шесть.
А когда нам было лет по 15, мы придумали ночью убегать из дома. Ложились для видимости спать, я ждала, пока все заснут, смазывала маслом двери, чтобы не скрипели. Надо же было еще вернуться ночью, чтобы никто не заметил. На самом деле мы гуляли по деревне и шли обратно, ничего плохого не делали. Еще была огромная высоковольтная вышка. До половины вышки не было лестницы, надо было взбираться по железным балкам. И мы с подружкой как-то забрались до самого верха. Это было достаточно опасно и рискованно. Если бы пошел дождик – вниз могли упасть два уголечка. А с моста прыгали в реку. Подружка посмелее меня была. Она прыгнула с перил головкой вниз, а я боялась. Три ночи не могла прийти в себя, как же так: Наташа прыгнула, а я нет. Я злилась, я завидовала, что она смогла, а я нет. В итоге, когда я решилась, я была на седьмом небе от счастья.
4.
А это было уже в городе. Мне было 16 лет, зимой мы с девчонками поехали на каток. Сняли шапки, распустили длинные волосы и решили покурить. И вдруг я слышу мамин голос. Она с соседкой поехала кататься на лыжах. У меня был шок. Я сигарету засунула в шапку. Мама: «Ты курила?» Я: «Не курила». И тут начало проявляться мое актерское мастерство. Мама сказала: «Быстро домой. Тебе сначала от папы достанется». Я пришла домой, думаю: лучше я скажу папе, пускай он меня отлупит, а потом придет мама, она меня отлупит. Не вдвоем чтобы они. Папе все рассказала: «Я только попробовала, мама увидела». Мне досталось очень здорово. Потом пришла мама. Слышу звонок в дверь и папин голос: «Ты слышала, чем дочь наша занимается?» Мама: «А чем?» Папа: «Ты же сама видела!» Мама: «Ничего я не видела». И тут я поняла, какую совершила ошибку. Мама папе ничего не сказала: он болел, и она решила его не расстраивать. А может, просто она поняла и встала на мою сторону. Я думаю: какая я все-таки дурочка. Это был единственный раз, когда я получила по полной программе.
А влюбляться я начала очень рано. Первая влюбленность – это второй класс. На всю жизнь запомнила, его звали Саша. Он учился с нами ровно один год. Потом каждый год были новые и новые влюбленности, но самое сильное чувство появилось в 14 лет. Я не пользовалась особым успехом у мальчиков. Я пыталась не есть после семи, но меня хватало ровно на половину вечера. В школе на первом этаже рядом с раздевалкой висело длинное зеркало. И когда мы проходили мимо зеркала к классу, я никогда не смотрела в него. Мне не нравилось, как я выгляжу. Не нравился