плеснул на рану настойкой из березовых почек. Судорога, потрепав, отпустила щупловатое тело, обтянутое шелковистой шерстью.
– Оклематься б тебе потихоньку, да больно доброхоты у тебя ненадежные, – кивнул на корчу дед Агей. Того и гляди – накличут беду.
– Вы идите, деда. Мы покараулим пока, – сказал Сашка.
– И вам дорога не близкая, – возразил дед Агей, оглядев уставшие лица ребят.
Они успели развести костер, попить чаю. А изюбренок все лежал на боку, время от времени пытаясь зализать рану.
– Ну, милок, пора. Давай подниматься будем! Едва дед Агей протянул руки, собираясь помочь изюбренку, как он испуганно дернулся и рывком встал, растопырив не твердые еще ноги.
Ожидающее развязки воронье откликнулось гомоном неодобрения.
Припадая на раненую ногу, малец отскочил в сторону и набычился, готовый к отпору.
– Вот так, дурашка, и держись! Чувствую, оклемаешься. Только на зубы никому не попадайся! – с подчеркнутой бодростью сказал дед Агей и поторопил ребят. Дорога им предстояла не близкая.
Еще раз ребята остановились, услышав, как мекнул им в спины изюбренок. Бросили по камню в сухую корчу, переполошив черную свиту.
– Идем, идем! На ногах они его не возьмут. А тайга рядом. Постоит и утопает, – обнадежил спутников дед Агей.
Танцующий трактор
Ребята брели по дороге и закатное солнце золотило их спины. Редкие машины обгоняли троих, гудели, прижимая их к обочине. Гудели от усталости ноги.
В низинах уже густел сумрак, когда сзади из-за поворота вынырнул дребезжащий на всю округу колесный трактор.
– Кока-Коля! – обрадовано известил Орка, хоть и так все признали водителя. Загалдели разом, выбежав на проезжую часть. Мотор заглох, но трактор проехал мимо ребят дальше, постанывая и покрякивая, пока не осел в глубоком ухабе. Из кабины высунулась патлатая голова.
– Тормоза что ль ослабли? – полюбопытствовал Сашка.
– А-а, – обойдется. – сплюнув, ответила голова.
– Ну, ты даешь!.. Подвези.
Не прошло и минуты, как в кабину, рассчитанную на водителя, втиснулись все. Осталось Кока-Коле лишь полсиденья. Изогнувшись, как гвоздь, он смачно пообещал:
– Ну, держись, оторва! Прокачу с ветерком!
Трактор гыркнул и рванул из ухаба вверх, к небу. Пассажиры вякнули, уплотнившись.
– Р-раздайся, народ, самоходка прет! – забазлал дурным голосом Кока-Коля.
Безотказный парень Никола Пимокатов. С таким не пропадешь. Долговязый, худющий, словно никогда досыта не ел. В пошлом году уехал в училище механизации, а в этом уже вернулся на практику. Подсунули ему в подсобном хозяйстве списанную развалюху – колесную «Беларусь»: пусть поупражняется в сборке да разборке. А он подшаманил и погнал колымагу всем на удивление. С визгом, скрипом, но погнал, сияя белозубой улыбкой: «Работу давай, начальник!»
До нынешней весны был Пимокатов просто Колей, пока не приехал на побывку в нейлоновой куртке с броской надписью: «СОСА-СOLA». И раньше, бывало,