строгие очертания порядка. Его венчала стоящая посреди стола почти чистая банка из-под фасоли. Нарвать и поставить в нее желтоголовых одуванчиков времени не хватило. Зато нашлась под кроватью давно утерянная картонка. На ней протягивал клешню добродушный краб, и синим фломастером было выведено: «Добро пожаловать!» Картонку и прислонили к пустой банке.
В десять ноль-ноль по владивостокскому времени машина квакнула, чуть не до обморока перепугав зазевавшегося кота Матроса, и вырулила на дорогу. Можно было бы, конечно, и не сигналить при отъезде. Но уж очень гордился Серега клаксоном, который он смастерил из старой клизмы.
За веселыми камушками
Наверно, дядя Миша рос в детстве почемучкой. И до сих пор все ему было интересно. Много ли кедров в здешней тайге, и урожайным ли на орехи выдался нынешний год. Что за рыба водится в горной речке Басандайке, возле которой петляла дорога, и на какую наживку берет…
Ребята отвечали наперебой. Но чаще объяснял Орка:
– Хариусы мух любят. А я намажу брюхо вареньем – вот тебе и наживки. Сами летят.
– А еще на транспортере рыбу ловить можно, – сказал Тимоха и охотно пояснил, что способ этот совсем не простой, требующий сноровки. Когда приходят с моря рыбацкие сейнеры, включают ленту транспортера. Она движется высоко над причалом, а по ней едет в разделочный цех камбала и селедка. Чайкам просто – подлетел да схватил рыбину. А с земли попробуй достань ее. Так напрыгаешься, пока на уху наловишь.
– Да, тяжелый промысел, – хмыкнул дядя Миша. – А лососи сюда заходят?
– Кета мало-мало бывает. Много давно не ходит. В этом году пойдет, – объяснил Орка.
– Почему в этом?
– Отец говорил.
– Отец говорил, – недоверчиво повторил дядя Миша.
Пока Тимоха жил в городе, бывал он в тайге только гостем. Когда ездили втроем за грибами, все крутился возле отца с матерью, боясь отстать. В каждом вывороченном пне или клубке лиан чудился затаившийся зверь.
Сейчас тайга начинается сразу за огородом. Захотел морковку – сходи на грядку, сорви. Захотел малины – пройди чуть дальше, на вырубку, хоть не досыта, но поешь. И сыроежек наберешь заодно. А если еще дальше забрести – чего только не встретишь, особенно в начале осени: и липкие кедровые шишки, туго набитые орехами, и оранжевые «уши» грибов-липовиков, оседлавших упавшие стволы, и гибкие лианы, с которых свисают алые кисти лимонника, янтарные плоды актинидий…
Вот такой огород оказался у Тимохи за порогом дома. Идешь по нему – конца-края не видно. Но не боязно стало совсем, особенно с той поры, как подружился с Оркой.
Послушать приятеля, так все зверье у него свояки, только говорить по-человечески не умеют. А главный свояк – медведь, покровитель их древнего, некогда большого рода. Да и сам Орка, если приглядеться, напоминает медвежонка. Такой же толстопятый и косолапый, так же ловко лазает по деревьям. Вот только молчать по-медвежьи не научился. Молотит