отменили в восемьдесят седьмом, в порядке борьбы с привилегиями. За два следующих года льготники как-то очень резко сдали. Тот же Привалов, уже свыкшийся с вечной молодостью, внезапно располнел и украсился обширной плешью, против которой не помогала никакая магия: выращенная заклинаниями шевелюра выпадала за пару дней. Корнеев, напротив, похудел и спал с лица, зато приобрел коллекцию морщин, нехорошие желтоватые тени у глаз и стеклянный взгляд, который Саша раньше видел только у больных-хроников. Впрочем, такой взгляд он встречал у институтских знакомых все чаще. Даже у институтских корифеев, живущих по личному времени.
Все это было печально, но особенно печальным было то, что за все эти годы он так и не выучился магии. Нет, кое-чего он набрался. Он мог – с трудом – сотворить дубля, который выглядел почти похожим на человека и делал почти то, что от него требовалось. Он был способен поднять взглядом тяжелый предмет – правда, сдвинуть его в нужную сторону удавалось далеко не всегда. Делать себе бутерброды с сыром он так и не научился, а чай получался только грузинский. Штудирование учебников и справочных пособий не помогало и даже наоборот. Когда он, наконец, запомнил таблицу значений вектора магистатума в разное время суток, у него перестало получаться нагревать воду взглядом. Пришлось обзавестись кипятильником.
– Опять засифонил! – зарычал Корнеев. – Ну чего ты ноешь-то? Ну вот хули ты разнылся-то, ж-ж-ж-ж-ж черепожопое?
– Вот что, Витька, – начал было оскорбившийся Привалов. Но тут кресло, в котором возлежал Корнеев, с хлюпаньем исчезло. Витька хряпнулся об пол копчиком и тут же со всей силой приложился затылком к полу. Раздалось глухое «бдыщ». От удивления Привалов сел.
Через пару секунд Корнеев приподнялся, застонал, сотворил какое-то заклинание и поднялся в воздух. Полежав на весу, он сотворил кресло, очень похожее на предыдущее, и плюхнулся в него, выбив из-под задницы фонтанчик пыли.
– Др-р-р-р-р! – сказал он, уважительно глядя на Привалова. – Я думал, ты ваще ни жжж не можешь.
– Вот и дальше так думай, – буркнул Саша. Развеивать благоприятное впечатление ему не хотелось.
– Эта… – раздалось от двери. – Тут, того, Янус не заходил?
– Не заходил, – буркнул Витька, не оборачиваясь.
– Не заходил, значить? Ежли будет, мне брякни, шер ами. По внутреннему в мой кабинетик. Брякни, милой. Брякни.
Привалов все-таки повернулся. В дверях стоял доктор наук Амвросий Амбруазович Выбегалло. Как обычно, он был в валенках, подшитых кожей, и в грязных серых портах. На голове мостилась бесформенная мохнатая шапка, составлявшая, казалось, одно целое с пегой бородой и сальными патлами. Правда, пару лет назад он сменил вонючий извозчицкий тулуп на импортную дубленку, привезенную из командировки. В ней он стал выглядеть еще отвратнее.
– А он не у себя? – зачем-то спросил Привалов.
Выбегалло приподнял мохнатую бровь, с которой свисала какая-то неаппетитная нитка.
– Че, сам не видишь? – Он показал куда-то в потолок.
Привалов