с плеча отвела покрывало,
Золотой поправляя венец, —
– Я на арфе, ты слышал, играла.
Раб Ахилл и толков и умен,
Знает много сказаний, историй
И немало известных имен,
Был вниманьем царей удостоен…
Но Атей дочь свою перебил,
Ничего не желая знать боле.
– Дочь, к тебе я лишь с тем и спешил,
Чтоб сейчас объявить свою волю.
Я об этом подумал не вдруг.
Я слабею. Мне власть не по силам.
Нужен царству наследник, мне – внук,
Тебе – муж и я выбрал Исилла.
– Но, отец, он не люб мне совсем!
Не умен, и не молод, и скушен!
– Я в зятья его выбрал затем
Лишь одним, чтоб он был мне послушен!
Ты мне дочь! Мое слово закон!
Как ты смеешь сейчас мне перечить?!
Знай, твоим соправителем он
Станет, если погибну я в сече!
А любовь – это глупость, зола
От костра, что сгорел и дымится.
До сих пор ты царевной была —
Будешь Скифского царства царицей!
И, уже повернувшись спиной,
Приказал:
– Жди сватов спозаранку.
И ушел.
– Нет! Исиллу женой
Я не буду! Иль я ни скифянка?! —
Закипела вдруг в Ольвии кровь, —
Стар отец, его сердце остыло,
Позабыв, что такое любовь,
Мне ж и дня не прожить без Ахилла.
VI
Раб Ахилл был поэтом, певцом
(его слушал и баловал Дарий)
Но был схвачен в бою, ослеплен,
Чтоб не мог убежать, и подарен
Царской дочери. Вроде шута
Был при ней, чтоб она не скучала
Без подруг, но его доброта
В ней к Ахиллу любовь пробуждала.
Грек и впрямь был силен и красив.
И хоть шут из него не удался,
Он свою госпожу оценив
За сердечность, к ней сам привязался
Всей душой. Оставаясь вдвоем,
Пел ей песни, внимал ее пенью
И со временем верным рабом
Стал ее и покорною тенью.
А когда по весне расцвели
Ноготки, оживляя округу,
Спела арфа двоим о любви
И они потянулись друг к другу.
VII
Вечер близок. В шатре тишина.
Слуги смолкли. Лишь Ольвия
бродит по своей половине, бледна,
От волненья нигде не находит
Ни покоя, ни места себе.
Нет, не может она в самом деле
Покориться так просто судьбе!
И царевна взмолилась Кибеле9.
– О, Кибела – богиня зверей,
Я грешна, я люблю иноверца
Власти, золота, жизни сильней.
Когда я бы имела два сердца
И второе б любило его!
Но я вовсе о том не жалею!
Или все иль совсем ничего —
Я иначе любить не умею!
Мой отец во мне видит не дочь,
А лишь средство к намеченной цели.
Ты одна только можешь помочь
Мне, – молилась царевна Кибеле.
Помолилась