Городской триптих. Наталья Ермаковец

Даже она, Дарима, иной раз старалась по пустякам не беспокоить маму Нину.

      – Да, верно говоришь, что вы «пока только», но и это делаете очень громко, милая моя. – Все, доверительная беседа подошла к концу, и мама Нина снова натянула маску издевки и сарказма. – Думай головой, а не задницей, не то в подоле принесешь. Как будешь тогда двоих-то кормить?

      Жар полыхнул по щекам Даримы, будто по сухому дереву, и она вскочила. Хотелось спрятаться в ванной и смочить кожу прохладной водой. Нет, лучше было бы погрузить лицо в тазик до самых волос, тогда язвительная просьба мамы Нины включить телевизор, «чтобы перебить охи-вздохи», осталась бы неуслышанной.

      Как Дарима умудрилась не уронить пульт дрожащими пальцами, она не знала. Прямо за порогом стоял Владимир, и Дарима молча ткнулась ему в плечо. Упоры на оправе очков болезненно жали на косточки носа, но все это ощущалось такими мелочами по сравнению с тем, как рыдала ее душа. Душа, оставшаяся в образе малышки с аккуратными косичками и в легком платьице. Сейчас косички превратились в растрепанные лохмы, подол испачкался и надорвался сбоку. А душа все кричала, срывала тесноватые сандалики и швыряла их в стену Дариминой выдержки. Та вибрировала, но держалась. «Надо переждать эту бурю, как и все предыдущие, – мысленно твердила Дарима. – Иного выхода, как только не поддаваться, нет, иначе от всех тревог и обид крышу снесет основательно. А так нельзя: на мне одной все держится».