Харуки Мураками

К югу от границы, на запад от солнца


Скачать книгу

был красный свитер, поверх него – легкое пальтецо бежевого цвета. Я с нежностью представил ее тело под одеждой.

      – Но ведь сегодня так классно было. Пока тетка не заявилась, конечно. Разве нет? – спросил я.

      – Да, замечательно. Мне вообще с тобой всегда очень здорово. Но как остаюсь одна – уже ничего не понимаю.

      – Чего ты не понимаешь?

      – Например, что дальше будет. После школы. Ты ведь, скорее всего, в Токио поедешь, в университет. А я здесь буду поступать. Как же мы дальше будем?

      Я действительно решил, окончив школу, перебраться в Токио, в какой-нибудь университет. Надо удирать из этого городка, из-под родительской опеки, пора пожить одному. Годовые оценки в школе у меня были не очень, но по некоторым предметам – вполне приличные, хотя на уроках я, прямо скажу, не напрягался. Так что в частный университет, где мало экзаменов, уж как-нибудь поступлю, думал я. А Идзуми? О том, чтобы она поехала со мной, нечего было и мечтать. Родители ее ни за что бы не отпустили, а она и не думала прекословить – никогда слова против их воли не говорила. Поэтому, конечно, ей хотелось, чтобы я остался. «Наш университет тоже хороший. Что, на Токио свет клином сошелся, что ли?» – уговаривала меня Идзуми. Если бы я пообещал ей не уезжать, она бы наверняка согласилась со мною спать.

      – Погоди! Я же не за границу собираюсь. Всего-то три часа езды. А потом, каникулы в университете длинные – значит, три-четыре месяца в году я здесь буду жить, – объяснял я ей снова и снова.

      – Но ты же меня забудешь, как только уедешь отсюда. Найдешь себе другую девушку, – опять и опять повторяла Идзуми.

      А я каждый раз уверял ее, что такого быть не может: «Ты мне нравишься. Как же я могу так – взять и забыть?» Хотя, сказать по правде, я сам не был уверен в том, что говорю. Достаточно смены декораций, и все сразу может измениться – ход времени, поток эмоций. Как мы расстались с Симамото… Такие неразлучные, и то – стоило перейти в среднюю школу и оказаться в разных городках, как наши пути разошлись. На что я был к ней неравнодушен, и она сама просила ее навещать, но все равно я перестал к ней ездить.

      – Никак понять не могу, – продолжала Идзуми. – Ты говоришь, что я тебе нравлюсь, что дорога тебе. Но иногда я не представляю, что у тебя в голове.

      Тут Идзуми достала из кармана пальто носовой платок и вытерла слезы. Я и не заметил, что она плачет. Не зная, что сказать, я ждал продолжения.

      – Мне кажется, ты любишь обдумывать и решать все сам. И чтобы никто не совал нос в твои дела. Может, это потому, что ты единственный ребенок. Привык думать и действовать в одиночку. Считать: раз я так думаю – значит, все правильно, – говорила Идзуми, качая головой. – Иногда это меня ужасно пугает. Как будто меня все бросили и забыли.

      «Единственный ребенок»! Давненько я не слышал этих слов, на которые так обижался в младших классах. Но Идзуми вкладывала в них совсем другой смысл. Говоря «единственный ребенок», она имела в виду не избалованного, испорченного мальчишку, а мою натуру, замкнувшуюся в собственном мире и не желающую его покидать. Она не упрекала меня, нет. Просто от этих мыслей