Виктора. Совершенно забыв о времени, своих делах, и так и не заказанном алкоголе или кофе.
Я был безумно горд, что повстречал его в этом баре. Горд, будто обнаружил в обычной библиотеке редкую, драгоценную книгу, будто решил задачу по физике на два класса вперед, будто танцевал на выпускном с самой красивой девчонкой из параллельного класса. Да, мне почему-то крайне захотелось присвоить эту заслугу судьбы себе. Впрочем, если бы я не верил в себя в момент нашей встречи без оглядки на любые знаки судьбы и даже логики, у меня бы все еще не было учителя.
Когда Виктор уже зачехлил гитару и направился по– обыкновению к бару, я все еще в каком-то полусне поблагодарил его, попрощался до следующей недели и вышел из бара на прохладный зимний воздух.
Не знаю, ходили ли еще троллейбусы, но я решил пройтись несколько кварталов пешком.
Витрины призывно искрились гирляндами. Я только сейчас осознал, что уже середина декабря и Новый Год совсем скоро.
«А я уже получил лучший подарок и исполнил заветное желание одновременно»,-подумал я. «Да,-проснулся голос Пингвина,-пожалуй, в этом году ты был охрененно хорошим мальчиком!»
Я невольно улыбнулся.
Неделю спустя я точно так же, блаженный, спешил на репетицию.
Приятная тяжесть любимой гитары за спиной и нежные большие хлопья снега, медленно устилающие городской тротуар.
Любимые группы, сменяя друг друга, доносились из плеера.
Эта подборка песен была уникальна, эклектична и по-детски дорога: мы с альтер-эго долго просидели за торрентами и конвертерами, собирая ее.
А еще я думал о своем наставнике. Я понял, что так сильно притягивало меня к этому человеку.
Он был достаточно похож на меня. Это рождало понимание, сочувствие, дружбу и симпатию. Благодаря этому, хоть ни один из нас и не был ребенком, нам легко удавалось находить общий язык и быть услышанными друг другом.
И… он был слишком сильно похож на меня! Такой же назависимый, свободолюбивый, упрямый и взбалмошный. Это вызывало желание спорить, доказывать, убеждать, пытаться получить больше понимания на единицу общения. И, конечно, раздражаться и внутренне бунтовать всякий раз, когда мне, в силу моего подобия, не оказывалось «особое» чуткое внимание. Я-то всякий раз был уверен, что заслужил его.
Это сопротивление в итоге и рождало желание меняться, расти и развиваться.
Не находя понимания, я учился проявлять его первым. Хотя это я пойму намного позже…
«Вот тут, прямо за негодованием, притаилось нечто действительно красивое и достойное. Прямо здесь, в левом желудочке сердца, прислушайся» – шепнул я самому себе и поймал парящую в воздухе снежинку, мысленно рисуя в своем воображении сердечную чакру. Насколько я помню учение йогов, она должна светиться зеленым и напоминать цветок лотоса.
Но вдруг я, преисполненный созидания, вдохновения и непосредственности, замер.
Да, сомнений быть не могло. Мне на встречу шла она. Алиса. Счастливая и улыбающаяся. И все такая же красивая, какой я ее и запомнил.