убийство….
– Понятно. Следствие по ДТП тоже Ермоленко застопорил? Не слышу?
– Ну… да.
– Я кое-что тебе расскажу, а вы вникайте в каждое моё слово. Тот водитель, Царствие ему небесное, был, конечно, редкий балбес. Но авария процентов на двадцать на его совести. Машину, в которой мы ехали, ждал громадный грузовик. Может быть и армейский, я пока в этом не уверен, но разберусь. Номер я запомнил. Почти весь. Так вот. Слушай, давай перейдём на «ты»? Согласен? Хорошо. Так вот. Когда мы попали в зону его действия, он с потушенными фарами вылетел на дорогу. Свет включил метрах в пяти от нас, понимаешь? Он ослепил нашего водителя, который попробовал уйти от столкновения. Только вот спастись не случилось. Бампер грузовика разрезал крышу «Жигулей», разрезало как консервную банку. Причём, разрез был такой глубокий, что у водителя срезало половину головы. Ты понимаешь, что я говорю?
Василий Григорьевич смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Причём настолько широко, что через зрачки был виден затаившийся мозг.
– Теперь вопросы. Кто в ваших краях по ночной и тёмной дороге рассекает без света? Почему тебе не достался акт экспертизы, если он вообще был? Кому ты будешь пересказывать наш разговор? Отвечай быстро!
– Я… у меня нет ответа… ответов.
– Это я уже и сам понял. О разговоре перед Ермоленко отчитываться будешь?
– Нет. Точнее… да. Нет, но…. А не было разговора. И отчёта не будет. Но ведь я этого не знал. Правда, не знал. Мне….
– Василий Григорьевич, это твоя земля, сечёшь? Твоя. И интерес у тебя должен быть ко всему, чтобы быть в курсе. Кто что сделал, сказал или только подумал – ты всё должен знать. Своими руками щупать и своими глазами видеть. Иначе за ненадобностью тоже вечером встретишься с таким грузовиком. Кстати, а где больные из стационара? У вас не болеют?
– На пару дней всех по домам отправили.
– Из-за меня?
Лейтенант кивнул головой и снял фуражку.
– Что дальше делаем?
– Едем в отделение. Я забираю свои вещи, дела по рыбакам и ты отвезёшь меня в домик. Ермоленко пока не говори о моих вопросах. Через пару дней решим, как поступать. Ясно?
– Да, понял.
– Тогда трогай в сторону, как говорится, нормального туалета.
Шутку участковый не оценил. Оставшиеся километр-полтора Василий Григорьевич ехал молча, сосредоточенно вглядываясь в окружающий мир. Его явно расстроил наш разговор, это было очевидно. Только мне было не понятно, что именно из нашей беседы его расстроило – или то, что я о чём-то догадался раньше времени, или то, что я рассказал ему о том, чего он, почему-то, не знал. Должен сказать, что и я не в радостном состоянии ехал. Не могу найти повод радоваться тому, что я узнал о себе такие не простые подробности.
Проверяющий из ФСБ! К нам едет ревизор! Из столицы! С предписанием! Не залечь бы мне в могилку раньше времени из-за такого предписания. Надо созваниваться со своими и просить подмогу,