нельзя выходить из этого исступленного состояния. Второй подросток вытянул руки вниз, открыл рот и перепуганно захлопал глазами.
– Чего, собачкой бежишь, чтоб сзади тяпнуть? – продолжал орать Николай. – Сам затявкал? Тявкай дальше! На колени, быстро! Ты тоже на колени, урод курящий! Бегите, тявкайте!
И он пошел дальше размашистым нервным шагом по парку. «Только бы скорее дойти до людей», – думал он, боясь оглянуться. Когда же он вышел к автобусной остановке, все стоящие здесь люди остолбенели при виде скачущих за ним на четвереньках и гавкающих по-собачьи подростков-переростков. Одна маленькая девочка заплакала, уткнулась в мамино пальто. Сильно нетрезвый мужичок, держащийся за фонарный столб, присвистнул:
– Ого, двух Маугли в парке нашли. А приручали чем, к-конфетками?
Николай остановился, постарался мысленно ввести себя в то же состояние безумной злости перед тем, как обернуться к скулящим сзади хулиганам. Воображение смогло нарисовать самое отвратительное из того, что могло бы случиться, не останься он в победителях.
– Встать, ублюдки! – резко обернувшись, завопил он. Люди шарахнулись в стороны, кто-то вскочил со скамьи. Подростки встали на ноги, устало дыша открытыми ртами, как собаки.
– Курить хочешь? Еще раз закуришь – будешь как козел травку щипать ползать, понял? Понял, я говорю? – проорал Николай в самое лицо кивающему в ответ изо всех сил первому подростку. Затем закричал сразу на двоих:
– Бояться надо, сволочи! Бояться вот такими стать, какими вы были! Еще раз пристанете к кому – будете собачью любовь изображать! А сейчас все – свободны! Пошли домой!
Подростки побрели в сторону, ничего не говоря друг другу – видимо, ужасаясь, что встреченный на их беду волшебник мог заставить их изображать не только собачек, но еще и собачек в пору любви. Державшийся за столб мужичок всплеснул руками от изумления, потерял опору, плюхнулся на зад.
– Меня кодировать не надо! Я сам исправлюсь, я не запойный! – замахал он руками, когда Николай повернулся к нему.
– А вот у меня внук и пьет, и курит. Его бы надо вот так же воспитать, – подошла старушка.
Николай вышел из взвинченного состояния. Впервые в жизни его охватило полное спокойствие и довольство. Чудо свершилось, значит, смысл в жизни есть. В тесной серой комнате, в которой он жил безвылазно, оказывается, есть за ширмой дверь, за которой – яркий коридор неизвестно куда. Как плохо, оказывается, он ощупывал стены!
Он вырвал листок из записной книжки, записал номер телефона, протянул листок обратившейся к нему женщине.
– Позвоните, если тот будет согласен. Я попробую. Ничего не обещаю.
Позвонила она буквально через час в тот же вечер. Приехав, Николай сначала поговорил спокойно с ее внуком, который оказался неплохим молодым человеком, слабым от наследства на алкогольную и никотиновую зависимость, от которых рад был попробовать избавиться. Затем он мысленно распалил себя до состояния того нервного возбуждения.