что я жива. И всё ещё скорбели. А я жива. Хотя это было трудно назвать жизнью.
Ноги болели от тяжелых и железных спутавшихся цепей, которые не давали мне ещё больше вылезть из воды и вздохнуть с легкостью воздуха, такого сладкого и желаемого. Вода немного вокруг меня была окровавлена. Раны кровоточили после ночи. В голове всё же всплыли некоторые моменты, как Океан швырял меня о камни, как я пыталась отбиться от верных его поданных, которые так и мечтали разорвать меня на мелкие кусочки. И я не знала, живы ли другие девушки. Стали ли они тем, что стала я? Подводный мир пугал меня, Океан не позволял опуститься слишком низко. Скорее не потому, что боялся показать то, где он живёт и его поданные, а просто наверху мне могли доставить больше боли. И я не понимала, зачем она была ему нужна? Зачем ему моя боль? И зачем ему? Если ему нужны слуги, то вряд ли бы доводил мен до такого состояния, или возможно он хотел, чтобы сама предложила ему себя? Это глупо, и не видела во всё этом смысла.
Ночью, когда я не была прикована, когда была почти свободна, я не могла покинуть воду. У меня не было ног. И я бы с радостью была вылезти на берег и дождаться рассвета, но погибну. А днём, когда была эта возможность, когда я была в паре метров от берега, и когда у меня были ноги – я не могла уйти. Эти цепи мне не под силу было разорвать.
В моей голове мало что осталось из прошлой жизни. Я помнила, как играла Орабель на скрипке. Играла что – то такое до боли печальное. А теперь она тоже где – то страдает, прикована цепями. Так близка к свободе, но и так же далека. А возможно, её хрупкое тело, лежит на дне, обглоданное рыбами – хищниками. А её брат один играет ночами на скрипке и плачет. И нет конца горю нашим родным. И нет конца нашей боли и страданиям.
Она превосходно играла. Я бы с великим удовольствием послушала ту игру. Я бы ещё так расплакалась, как тогда. Но слёз больше не было. Мне кажется, что я выплакала столько, что воды в Океане прибавилось на половину. А сейчас ничего нет. Лишь сердце сжимается от боли. Порой мне кажется, что эта боль превыше той боли, которую мне причиняют ночью. Но я не знала, что хуже. Всё это было едино и связано. Всё это было запредельно и нереально. Не знала, как могла это терпеть.
Я попыталась высунуться из воды чуть больше, но цепи так сильно запутались, что было это невозможно. Ещё хуже. Солнце так приятно согревало. Мне так не хватает этого тепла. Мне так не хватает моих близких. И сколько должно пройти времени, когда воспоминания сотрутся? Хотя не знала, хочу этого, или нет. Ведь воспоминание – это самое худшее и самое лучшее, что у нас есть. Мне так больно осознавать, что больше ничего не повториться, но вспоминаешь некоторые моменты и становиться так тепло на душе. И не знала, чего хочу больше. Возможно, мне стало бы проще, если бы ничего не помнила и стала бы частью Океана, но воспоминания о близких греют душу. И смогу ли без них?
Я предприняла ещё одну попытку и нырнула. Вода у берега была немного взбаламучена, и плохо было видно, где цепи переплетались. Я нечаянно слишком сильно потянула ногой, железное кольцо больно врезалось в рану. Я даже вскрикнула. Пузырьки