по расписанию. Градусники. Игла туго входит в уставшее иссохшее тело. Сперва внутримышечные. Потом система, катетер под ключицей. «Что там?»
Она испугалась. Так привыкла к его беспрекословному подчинению, к безразличию, что испугалась его вопроса. И взгляда выцветших, бывших когда-то голубыми, глаз. И неожиданной силе его пальцев, стиснувших её запястье.
– Где? В капельнице? Раствор, всё назначено врачом…
– Раствор? То есть ВОДА?
– Не совсем, там лекарства, и не вода, а физраствор…
Он не отпускал, ждал объяснений.
– Ну… то есть да, вода, в ней соль растворена в специальной пропорции, приближенной к…
– Вода и соль? ВОДА И СОЛЬ?
Он отвёл наконец взгляд, разжал хватку. Лицо его странно изменилось, и женщина решила было, что у него начались снова его бесконечные боли. Он снова перестал замечать её и всё, что его окружало. И стоявшая всё ещё рядом медсестра вдруг с удивлением поняла, что он улыбается.
Ему не показалось. Вчера в тех каплях, размеренно падающих в гибкой трубочке и стекающих к его вене, он почувствовал то, что уже много лет забывал. Последний раз выходил на воду ещё мальчишкой. Чувство воды… равновесие и невесомость… Его отражение… Странно, куда подевалась вся жизнь? Они переехали семьёй, потом учёба, работа, семья, сложности, развод. Его сыну сейчас столько же, сколько было ему самому тогда. Когда тот малышом осваивал скейтборд- это было невыносимо. Купил ему велосипед, а скейт «неслучайно» потерялся… Казалось, что всё, что связано с «его большой водой», навсегда растворилось в хорошенько забытом прошлом, и больше не будет всплывать и маячить, всегда выигрывая в шкале счастья первые места. А сейчас было стойкое ощущение, что он на доске, и там, в конце трубы, в которую уже свернулась волна, немые картинки из его жизни. Маленькое круглое окно, в котором больничная палата, пара кроватей, и два похожих друг на друга человека. Восковая бледность, трубочки под ключицами, на тумбочках книжки. Те, что никто не читает. Потому что всё, что связано с жизнью, уже пугает своей недоступностью. Как завороженный, смотрел на падающие капли. Как жил всё это время без неё? Не заметно… Наверно, поэтому сейчас тут. Последняя капелька повисла, налилась и упала. Словно карауля за дверью, вошла медсестра. Отключила капельницу соседа. Повернулась. Он её ждал. Сверлил взглядом. Не дал ничего сказать.
– Сколько мне осталось?
– Ещё два дня, потом контроль, а там врач все расскажет. Он сел в кровати, голова кружилась.
– Сколько мне ОСТАЛОСЬ? Неделя? Месяц? Два? Год? Пять?
Она смотрела на него, как кролик на удава. Помотала головой, пытаясь стряхнуть оцепенение.
– Сколько? Врач не знает, но Вы! Перед Вами, год за годом, проходят одни и те же – уже научились ведь видеть, кому пора на тот свет? Мне нужно знать!
– Я не знаю… не могу сказать, только Господь…
– Говорите!
– Месяца