чем озвучила просьбу:
– Я хочу попросить тебя кое о чём. Когда Самаэль даст тебе очередной корм, мог бы ты меня позвать? – несмело посмотрела я на ребёнка.
– Но зачем? – удивился Глеб. – Тебе не достаточно было прошлого раза? Мы так испугались, что чуть не умерли там…
– Да, всё верно! – согласилась я, ощущая напряжение внутри. – Но я хотела бы кое-что проверить, – добавила я, не посвящая в детали коварного плана.
– Хорошо! – легко согласился Глеб.
– Что? И ты даже ничего не попросишь в ответ? – удивилась я.
– Да, попрошу, – ответил он. – – Я хочу, чтобы об этом не узнал Самаэль.
– Это само собой! – согласилась я и взъерошила ему волосы.
– И ещё! – вдруг добавил Глеб.
– Да? – напряглась я.
– Я хочу конфет! – заявил мальчик.
– Но разве у нас нет конфет? – округлила я глаза.
– Нет! – замялся Глеб. – Я хочу конфет из мира людей. Говорят, они волшебные.
Я вскинула брови.
– В мире людей не бывает ничего волшебного, друг! – добавила я.
– Бывает! – не согласился мальчик. – Если верить, что они волшебные, то они станут волшебными.
– Ну, разве что ты так хочешь, – подмигнула я. – Но я могу достать тебе конфет и в нашем мире.
– Нет, я хочу те конфеты. Пусть они напомнят родителей.
Стало как-то грустно и тоскливо.
– А где они, твои родители? – в итоге несмело спросила я.
– Их больше нет. Давно уже, – спокойно ответил Глеб.
Наступила тишина. И я решила сменить тему.
– Но как же ты стал тенебрисом? Ты ведь ещё так юн, чтобы выбирать! – поинтересовалась я.
– Самаэль сказал, что избрал меня для важной миссии. Раскрыл мои таланты и забрал к себе.
– А что ты умеешь? Ты же не ведьмак, это точно, я бы почувствовала.
– Я не боюсь холода, у меня горячая кровь. Господин сказал, что я очень пригожусь для этого. Он дал мне задание кормить то чудище…
– Антопуа? – уточнила я, хотя прекрасно понимала, что речь шла о нём.
– Да, именно, – тихо ответил Глеб. – Но ты же мне достанешь конфет, правда? – с надеждой посмотрел он.
– Конечно, ты же ведь мой друг! – ответила искренне я. – Я принесу их тебе, когда мы опять пойдем в мир людей.
– Обещай, что вернешься?!
И хотя смысл в его словах был понятен: ребёнку нужны были сладости, я вдруг ощутила, что нужна кому-то, хотя бы ради конфет.
На ужин я не пришла. Не хотела видеть никого, и даже Самаэля, который, вернувшись, не зашёл в мои покои. Злясь на всех во всем мире и думая о смерти близкой подруги, уснуть я не смогла. Мне не давала покоя мысль, как погибла Ника. Воображение рисовало различные картины её смерти – от быстрой до самой мучительной. Я представляла, как Самаэль пронзает её тело мечом, как душит в длинных бледных пальцах, передавая в объятья смерти. Я видела разные варианты кончины богини победы, которая не смогла победить собственную смерть. Это пугало меня, заставляло подыматься с кровати и ходить по комнате и снова ложиться в